– Л., уже сейчас врать, что-то скрывать и что-то ещё умалчивать смысла нет абсолютно никакого. И поэтому опять, вспоминая это стихотворение, я тебе задам вопрос: сознайся, если ты ещё хоть что-то от меня скрыла, сознайся, скажи правду. Я хуже не буду про тебя думать. Расскажи, может быть, ты ещё что-то утаиваешь, облегчи душу, Л. Может быть, ты ещё что-то скрываешь от меня? Во сне моём было по-другому, когда я проснулся в холодном поту, что не третий я по счёту, вот. Признайся, сознайся, если ты ещё что-то утаиваешь, сознайся, пожалуйста, расскажи, если ты ещё что-то скрываешь, расскажи честно.
– А., давай переключимся на тебя хотя бы отчасти. Я просто устала.
– Я никуда не уйду – я начал этот разговор. Признайся, Л., я тебя прошу, ну, признайся, признайся – тебе самой станет легче, если ты это сделаешь.
– Мне не в чем признаваться.
– То есть ты хочешь сказать, что больше ты от меня ничего не утаила?
– Нет, не утаила.
– И вот, рассказывая сейчас всё, ты ни разу не солгала?
– Нет, не солгала.
– Что в твоей жизни был полноценный один половой акт конкретно с этим [Имя]?
– Да, конкретно с этим [Имя].
– Ни с кем другим у тебя половых отношений не было?
– Ни с кем другим отношений не было.
– Никакой формы отношений других не было?
– Нет, не было.
– И, кроме [Фамилия персонажа «сказочки»] и этого [Имя], сексуальных отношений у тебя ни с кем не было, ты хочешь сказать?
– Нет, не было.
– А почему ты сказала тогда «давай на тебя переключимся»?
– Потому что я уже устала детальности эти обсуждать.
– Врать легче, когда тебя спрашивают, как твой опыт показал, легко врать.
– Я врала, только поменяв местами эти личности. Я только поменяла фигуры, я только обозначила, что вот это лицо было со мной, а не другое, и больше я тебе ничего не навирала вообще.
– Ты навирала, что два было лица, а не одно, и как Аллегрова (поёт в песне «Бабы-стервы»).
– Почему два лица?
– Потому что с [Фамилия персонажа «сказочки»] были сексуальные отношения и с этим [Имя], но ты всю жизнь, из слова в слово из раза в раз ты всегда повторяла…
– С [Фамилия персонажа «сказочки»] – это не сексуальные отношения, не половые. Я не считала, что тебе вру, - я его не считала половым партнёром. Я со многими целовалась и обнималась, и спала вместе в палатке одетыми – это тоже половые отношения?
– Одетыми - нет, раздевшись полностью и наедине, лаская друг друга, - это половые отношения. Даже термин такой есть – петтинг, ласки.
– Знаю такой термин, но не считала это разновидностью половых отношений, поэтому смело в них вступала.
– Л., ну а ты можешь всё-таки вслух сама сказать, что ты мне всё рассказала? А то врать, отвечая «да» или «нет», тебе просто, что ты и делала.
– Я тебе в общих словах рассказывала.
– Л., ты можешь вот вслух поклясться [Имя ребёнка] здоровьем, что ты мне всё рассказала про все близкие отношения, которые у тебя были со всеми мужчинами, и что ты сказала всю правду?
– А., нельзя вообще клясться чьим-то здоровьем, это вообще грех. Это вообще! Я не буду ни чьим здоровьем клясться. Это вообще очень страшно – ставить на кон какое-то здоровье. Это детство вообще какое-то, детство!
– Я про это и говорю: святое если это для тебя, а я не знаю, святое для тебя или не святое. Ну, наверное, святое. Я поэтому и говорю – [Имя ребёнка] здоровьем. Ну, ты можешь это сделать или не можешь? Если ты не лжёшь, если ты ни в чём не солгала. Я вот буду тебе всё рассказывать, всё, что ты хочешь, - я могу хоть чем поклясться: хоть [Имя ребёнка] здоровьем, хоть своим, хоть даже твоим, что говорю правду. Я её буду говорить, ну, без вариантов. И мне не страшно хоть чем поклясться. Ты можешь? Во сне мне снилось, что трое или четверо было людей до меня, с кем-то там такой у тебя был секс, с кем-то ещё другой там, и я в холодном поту проснулся. Вот во сне было трое либо четверо – [Фамилия персонажа «сказочки»], наверное, был вот фифти-фифти.
– Ну, а ты считаешь, что [Фамилия персонажа «сказочки»] – это всё-таки сексуальные отношения? Нет, А., это не сексуальные отношения. Если бы не вот этот парень, получается, я девственница с этим осталась после этого «секса». Как можно называть это сексуальными отношениями?
– Ну, даже понятие такое есть. И, если открыть определение, там будет написано «вид сексуальных отношений».
– Ну, покажи мне это.
– Да ради Бога, посмотрим потом.
– Покажи сейчас!
– Л., давай тогда всё-таки вот с этим закончим: ты готова поклясться, например, [Имя ребёнка] здоровьем и проговорить вслух эту клятву или ты не готова?
– Нет, ну а ты, вот, клятвы готов, клятвиться?
– Я готов, да, я готов клятвиться, я готов.
– А., не пагубно вообще вот так вот клясться?
– Не пагубно, Л. А почему это должно быть пагубно, если ты правду говоришь?
– Нет, ну а вообще, если даже неправду, вот это вот, клясться?
– Если неправду, клятвопреступником можно стать - это грех, я не знаю, что тогда может произойти. Ну, а если правду-то говоришь, в чём проблема?
– Наверное, лучше собственным здоровьем, чем [Имя ребёнка].
– Собственное здоровье, наверное, тебе не так важно, как здоровье ребёнка.
– Почему? И собственное здоровье важно.
– Здоровье ребёнка, наверное, важней – матери, наверное, больше детей своих любят, чем себя где-то. Ну, ты не готова поклясться или готова?
– Почему, я готова. Ну, я хочу от тебя хотя бы что-то услышать.
– Ты от меня всё, Л., услышишь, всё, что захочешь.
– И ты тоже будешь готов поклясться?
– Пф, естественно, Л. И правду буду говорить - это ты лгунья самая настоящая.
– Нет, А., я поклянусь, но для тебя это ничего не будет решать уже в принципе. Ты очень ревнив, и ты меня обвинил во лжи. Ну, я знаю, что, ну, лживая, без совести, вот, – ты так и будешь с этим жить, и ты не сможешь просто… с этой мыслью ты так и останешься и не сможешь со мной больше жить.
– Мне сейчас важно, может ли ты в принципе быть искренней и честной со мной, – вот это важно сейчас.
– Я тебе сейчас скажу, но ты заведомо сказал, что я лгунья, – это не исправит мою ситуацию никак.
– Я тебе как-то сказал фразу такую, что, не думаешь ли ты, что, если бы у тебя 10 мужиков было там до меня, мне было бы неприятно с тобой встречаться, и я бы не стал этого делать. Ты сказала, конечно, видя мои взгляды, сама не стала бы строить отношения, чтобы меня не терзать этим, не расстраивать. Поняла бы, что у меня другие требования к девушке, к женщине.
– А что, я считаю, что у меня куча мужиков была? Я не считаю [Фамилия персонажа «сказочки»], что это мужик. Я считаю, сколько было вот именно конкретных сексуальных связей, сексуальных отношений с кем-то, вот так.
– Сколько у тебя было конкретно сексуальных отношений?
– Нет, ты нашёл мне подтверждение, что петтинг – это не секс?
– Нет, не нашёл, но ты скажи тогда с оговоркой.
– Ты мысль свою не закончил.
– Ты тогда сказала, что, если бы у тебя было много мужчин, 5-10 там, ты, видя, какой я в этом отношении, не стала бы со мной строить отношения, чтобы не терзать меня, понимая, что у нас разные ценности.
– Я тогда не могла понять, какие у тебя ценности, – ты меня не расспрашивал.
– Когда я тебя спросил впервые, ты целый спектакль устроила, слёзы начала лить.
– А., когда ты такие вещи говоришь, «спектакль», ты меня заведомо унижаешь. Это искренние у меня были слёзы, блин.
– Л., подожди, скажи тогда по-другому: как это было, по какому поводу они были тогда?
– По такому поводу, что красиво отношения складываются, но, блин, но они, ну, как сказать (долгая заминка, начинает плакать), не имеют право на существование, потому что я старше, а ты младше.
– Ну и что?
– Ничего! И меня это сильно растрогало – я тебе уже про это говорила, блин. Что всё не как у людей, блин. Я из-за этого сильно расстроилась, ну, не расстроилась – растрогалась этим. Что я вот этого ждала, блин, а оно пришло, и как-то всё непонятно как, с какими-то препятствиями и предубеждениями. И ты говоришь, что это спектакль! Ты всю мою сущность иронизируешь. Ты ироничный, жёсткий – я тебе про это уже говорила.
– Нет, не про возраст же был вопрос. Я тебя спросил, сколько мужчин было до меня, и тогда ты расплакалась, но, расплакавшись, обманула меня. Мне принципиально понять, можешь ли ты в принципе быть честной. Изначально ты была настроена врать всю жизнь. Ты лгунья. У тебя была тысяча возможностей признаться, но ты не собиралась, и совесть тебя не мучила нисколько. Ты хотела обманывать всю жизнь, спокойно улыбаться.
– Я считаю, что если сказал, то уже сказал.
– Твоя ложь пожизненная убила вообще во мне веру в хорошее, в людей, в честность женщины. [Имя друга] прав оказался, отец мой тоже частично. Я свято верил во что-то, верил тебе, когда ты говорила, что ты со мной искренна и ничего от меня не скрываешь, не утаиваешь. Я, как осёл наивный, да-да, головой кивал, а ты говорила это, но врала каждый раз, спокойно вообще, глядя в глаза, врала.
– Это понятно, но итог-то какой?
– Можешь ли ты в принципе быть честной или не можешь? То, что ты лгала, – это для меня это предательство. Мне важно просто понять, это разовый акт предательства или, может быть, ещё что-то, ещё о чём-то ты умалчиваешь и так же продолжаешь? Сознайся – облегчи душу.
– Ну, я, конечно, сознаюсь, но облегчить её не облегчу. А это для тебя что-то будет значить? Что это поменяет?
– Что ты можешь быть искренней со мной, что в тебе есть мотив на призыв быть честной. Признайся поэтому.
– А если я поклянусь, ты будешь верить?
– Частично меня клятва убедит, что ты мне правду говоришь, скорее всего. И это важно.
– Ну, а я тебе в чём должна признаться? Вот ты говоришь, «что-то ещё»? Что для тебя может быть такое?
– Секс с другими мужчинами ещё, возможно, у тебя был, с кем-то ещё. Может быть, ты про что-то снова умолчала.
– Ну, а если я поклянусь, если уже посеял зерно, как говорится, для тебя это опять будет не вера.
– Если [Имя ребёнка] здоровьем поклянешься… Подожди, Л., ты сказала «сознаюсь» - ещё у тебя было что-то с кем-то, ты ещё о чём-то умолчала? Ты это имела в виду?
– Ну, я да, вот ещё умолчала, но просто, я думаю, что для тебя клятва будет опять неутешительна, раз ты меня теперь считаешь такой конченой.
– Ты признайся, потому что мы столько разговариваем… Признайся просто, и всё.
– Ну, а всё-таки, что секс – это что опять для тебя? Конкретный секс?
– Все случаи близких отношений. Расскажи про всё, о чём умолчала. Расскажи про всех мужчин.
– А почему вот у меня врач, который был, с которым я вот так вот (жест - сверху по пояс) раздевалась, говорила, раздевалась, всё, это, ты не усматривал это как секс? А сейчас усматриваешь как секс.
– А с каким врачом ты так раздевалась?
– Парень, врач был молодой (тот сильно моложе Л.), который ко мне в общагу ходил.
– А ты не рассказывала, что ты с ним раздевалась.
– Почему? Я рассказывала, что так вот, до пояса разделась, сняла верхнее, и всё.
– Л., не рассказывала ты! Не рассказывала.
– Ну, потому что ты с таким пристрастием не спрашивал у меня. Я не придавала этому значения, считала, что это не секс.
– Ты рассказывала только, что встретились несколько раз – и всё! И дальше с ним что было?
– Ничего не было! Посмотрели друг на друга, и всё. Я помню, что только показала себя и всё, и потом оделась. Новый поворот событий: если я раздевалась – значит, это секс, если не раздевалась, значит, не секс. Я тебе рассказывала – ты уже забыл.
– Да ты что! Что ты раздевалась перед ним – я бы спросил, как и зачем вообще, грудь свою красивую показать или там продолжение какое-то было? Ты сама говоришь, что я ревнивец, – как я мог такое не спросить или не помнить? Ты про что говоришь такое, Л.!? Конечно, не рассказывала.
– Потому что я же не придала значения такого.
– Естественно, не рассказывала. Я понял, что потому что не придала. И с [Фамилия персонажа «сказочки»], ты считаешь, не считается - я понял уже. Ну, может быть, и с другими у тебя, в твоём представлении, не было отношений. Сейчас уже, если тяжело тебе, Л., давай прекратим. Просто 4 часа – и вот такой эпизод.
– Да потому что вопросы… Ты опять про этого [Фамилия персонажа «сказочки»], хотя что о нём спрашивать-то? Ты на нём останавливался, считай, на целый час, а то и больше.
– С записной книжкой вот этот вопрос меня терзал. Для меня очевидно, что ты как запасной вариант, как и этого доктора (у Л. была визитка упомянутого выше врача, которую она не скрывала. По рассказу, тот, случайно встреченный ещё до переезда в собственный дом, интересовался её личной жизнью), решила подержать его. Я понимаю, но я не понимаю, почему нельзя было про это сказать раньше.
– Я этому вообще не придала значение.
– Ну, прекратим, Л., мы сейчас разговор этот?
– Ну, это просто ещё надолго-надолго этот разговор.
– То есть ещё люди какие-то есть?
– Если тебе всё рассказывать, что ты имеешь в виду, блин, подразумеваешь, блин, под сексом.
– То есть ещё много, что рассказывать?
– Немного, но будут вопросы следовать, много вопросов.
– Ну, про других людей ты имеешь в виду, правильно?
– Да, про других.
– Прекратим сейчас?
– А какой мне выход-то вообще?
– Ты можешь кратко рассказать про всех, а потом будут вопросы.
– Мне сколько времени ещё понадобится, чтобы успокоиться после этой краткости.
– Там кратко сколько, 10 человек что ли ещё? Или ты не помнишь кого-то?
– Нет, ну надо же всех перечислять, кто… каждого опять вспоминать, какие отношения были. Раздевалась – не раздевалась. Ты же говоришь, надо, блин, клясться – а вдруг ты что-то забыл, блин, и неправильно сказал.
– Ну, ты же всё вспомнишь? Там же не 40 человек было, наверное, правильно?
– Ты же детали можешь спросить, а я не помню, и страшно ставить на кон здоровье кого-то.
– Не в деталях дело. Давай сейчас прекратим.