Неординарная тиотка - сетевой автор. Ваши мнения?

[Анкл Боб]

Достаточно давно наткнулся в Сети на одну сетевую авторшу.
Ник, - "Ночная Кобыла". Причем на "ПрозеРу" под тем же ником, а не под Ф.И.О.

Скажем так...пишет неординарно. Равнодушным не оставляет...Причем, - часто пишет от лица мужчин(-ы)...
Вот первый рассказ, который меня "зацепил".

Сестричка
(с)Ночная Кобыла

Что, Сашо, от винта? Отшила? Ну и правильно, нах здесь этот треп нужен? Брата-ан, три года не виделись, а ты телок за стол тащишь. А? Да-а, корма отменная, супер корма… Сашо, а ты глаза её видел? Пустые глаза такие, рыбьи, как запотевший иллюминатор. Глаза, они как,.. Вот ты собакам в глаза смотрел? Да не-е, Санек, не накатило, хотя ещё тот приход… Служба? А, все то же. Слыхал, «Киров» под нож решили, итальяшки займутся. Не-е, без мазы, столько лет на «Звездочке» гноили, пока не развалился, бабла не нашли! А как недостроенные корабли китаёзам за бесценок продавать, тоже бабла не хватало? А авианосцы новые, БПКа, ЭМы на металлолом? «Хабаровск», «Гневный», «Владивосток»! Откатами б, падлы, подавились…

А-а-й, давай, братан, за РВСН! За наши боевые головки!

У-ух! Хороша, зараза. Не шило квасить. А про глаза, Сашо… Меня сразу после училища в Северодвинск забросили. А мы с Нинкой, с первой, только из ЗАГСа. Ох, как она этот Северодвинск увидела!.. Серость, грязь, трубы дымят, «фаллические символы брегов». Море? Да, мелкое оно, Саш, грязное, холодное, в мазуте все. Ну, ясно не на курорт приехали. Год по съемным квартирам мытарились, Нинка ж в общагу не хотела. Правильная у меня была, по понятиям. Веришь, ничего для нее не жалел, как пацан бегал. Туфельки-муфельки, помадки-прокладки. Ну, тут хату, наконец, выдали, служебную, сам знаешь: гальюн течет, ржавое все, ремонт делать надо. А Нинка через неделю психанула, вещи собрала и к маме в Питер. А у меня одно к одному - друган увольняться решил. Димон Кемешев, Красноярск. Знаешь, Саш, смотришь на человека и понимаешь, что ни-ког-да больше его не увидишь. В общем, забухал я конкретно. И возвращаюсь на борт, в декабре было, а меня даже через КПП не пускают. Зинка, ВОХР, ещё та Клава была. Мужикам, что ли мстила? Мол, Вам на причал в таком состоянии нельзя, начальству доложу. Ну, я мичмана своего вызвал, а он мелкий такой, по грудь. Дотащил меня до каюты, свалил на койку. А утром ещё кофе с абстенухи пару чашек и, чую, поплыло все, сердечко тук-тук-тук. Вот так в госпиталь и загремел.

Во, Санек, и ты туда же – сестри-ички! Да, была одна - так, ничего особенного, маленькая, худенькая. Месяц проваляйся – со скуки любая Клаудией Шифер покажется. В общем, увлекся я ей. Приятно – лежишь один, казенный халат, пустая тумбочка, ни тебе горячих котлеток в баночке, ни печальных родственничков, а тут приходит - смущается, краснеет. Милая такая. Ну, завертелось у нас то, сё… А как выписываться, ну, неловко как-то перед девчонкой, жалко. В общем, позвал к себе. Знаешь, светилась вся, глазки сияют – солнышко!..

Первый день, Саш, после службы пришел и обалдел. Палуба надраена, носки перестирала, занавесочки какие-то развесила. Словом, взялась за меня. Готовила классно. Мне на службу, а она после дежурства, не спавши, качается, а мне завтрак, все горячее. И в постели старалась, знаешь, как школьница на уроке, и, главное - ничего не требует!

Долго, Сашо, года два прожили. Странная она была, все молчит, заору, а она на шею бросится, руками обхватит, дрожит вся. Знаешь, плакала, что я с ней в гандонах спал. Не, ну при мне держалась, а из ванной выйдет - глаза красные. Понятно, по-настоящему все: семьи, ребёнка хотела. Ну, не мог я, не любил я её, после Нинки все перегорело.

Давай, Сашо, за тех, кто в море!

А потом как-то лежим в постели, а она остановилась, отвернулась, губки надула. Я ей, Котик, что-то не так? А она – все не так! Холодно все, зябко, пресно!


Понятно, не подумавши ляпнула. Не, ну ты понял, такое мужику сказать! А мне не пресно? Научилась бы чему, а?! На себя взгляни! Девушки, там, краситься должны, салоны, маникюры… Какие там салоны. Она же все для дома, на еду, где только доставала?! Деньги у нас порознь были. В общем, разорались, Саш. В первый раз. Конечно, наболело у девки. А меня разобрало. Вроде кто она мне, а тут осмелела, права качает. Короче, переклинило, врезал я ей. Саш, никогда не думал, что женщину ударить смогу. А тут, ну, не знаю, может, потому что тихая была, безответная.

Она? Думал визжать будет, плакать. Не-е, встала, молча на кухню вышла. Подождал, захожу, она голышом на табуретке сидит, руками колени обхватила, в мурашках вся, дрожит. А ещё луна за окном, небо звездное, мороз... Я ей - Котик, прости, сорвалось, пойдем. А Котик как зомби на табуретке своей качается, глаза как от герыча блестят и стихи мне чеканит:

………………….Хороша ты, игривая белочка, в норке вся, знать умела ласкать,
………………….А слабо, белокурая девочка, как и я, кончик бритвы лизать?

А, Сашек? Во замутила! Это она о Нинке. Нинка в белый красилась, у меня фотка её на полке так и осталась. «Бритву лизать»! Мазохистка! Знаешь, ведь она специально нарвалась, чтоб себе больнее было. Это она, Саш, себя ненавидела, а по-другому не умела.

А я что? Упрашивать что ли буду? Ну, нет, так нет, сиди, мерзни. Пошел один досыпать, утром на вахту, потом на другой борт - кореш каплея получил - обмывали, в клуб пошли - девочки, дискотека…

Домой возвращаюсь, думаю, ныть начнет, концерт закатит. Саш, дверь открыла – не поверишь, улыбается, причесочка, губки накрасила, бельишко новое. Исправляется. Сань, передо мной исправляется! В глаза заглядывает, старается, с кухни запахи… Наготовила как на Новый год. Винцо поставила. А мне после шила так хреново. Ну, пристает, лезет. Что ты такой усталый, не хо-очешь, служба удовлетворяет? А я с дуру и ляпнул - что не понятно, почему удовлетворяет?! У меня, что болеть все должно после таких финтов? Терпеть, что ли буду?

И тут, Сашо, она как очнулась. Не, ну как маленькая была, не знала, что у меня телки другие были? На что надеялась?

…Знаешь, ме-едленно так на колени опустилась, брюки мне расстегнула и в глаза смотрит. Ласкает, а у самой слезы текут. Я её на руках отнес, так у нас в тот день было! Круче, чем тогда, в госпитале…
А на следующий вечер вернулся – пусто, никого, ключи в ящике. Ушла сестричка…

Видишь, Сашо, все прощала: что забивал на неё, орал, пьянки-гулянки прощала, не дарил ничего, гальюн заблеванный прощала, что ударил её…. а измены не смогла. Не знаю, может, потому что первый у неё был. Потом озлобится с мужиками, ссучится. Хотя не в кого – у неё кроме бабки в Архангельске никого не было. А я, Саш, даже вздохнул как-то. Свободно так стало, легко. Потом меня в Мурманск перевели. Зашел в госпиталь, ну, попрощаться там - не её смена была. Думал, перееду, позвоню, но все как-то завертелось, руки не дошли. Так и разошлись дорожки…

Фаллические символы брегов тебя встречают в доках беспристрастно…
И это её.
Да, Сашо - я тоже стихов не люблю. .
[/size]

© Copyright: Ночная Кобыла, 2006
Свидетельство о публикации №2610020256

Вот страница ее:
http://www.proza.ru/avtor/putinforeva

Рекомендую почитать:
"Долг"
http://www.proza.ru/2008/11/02/182

"Выжловка"
http://www.proza.ru/2007/07/29-13

Ваши мнения, пипл? 8)

[Антивирус]

Не знал бы заранее, что кобыла писала-ни за что не догадался бы 8)
может мужыг всё-таки, а, Боб? 8)

[Анкл Боб]

Не думаю...
На ее страничке есть пару рассказиков, чисто бабских... :D
Но в то же время, кое-какие вещи, типа размещенной "Сестрички", - чрезвычайно талантливы...
ХЗ, есть такое понятие "Божия искра", - как она нисходит на людей? Независимо от пола...
Фотку-то видел, Антивирус? Сексапильная тиотко)))...Вполне, кста, ибабельная....

[Антивирус]

Пишет неплохо, согласен. На счет ебабельности только не соглашусь. Но это из серии *на вкус и цвет...* Не в моем вкусе 8)
ну а талант есть, если конечно писдингом не занимается, что не исключено.

[Анкл Боб]

Меня поразило именно то, что от лица мужчины может написать. Так писать, что мы, мужчины, можем читать без иронии...

В размещенном рассказе один-единственный недочет:

…Знаешь, ме-едленно так на колени опустилась, брюки мне расстегнула и в глаза смотрит. Ласкает, а у самой слезы текут.

Два мужика за бухлом за жизнь разговаривают. И сказано должно было быть, - "сосёт, а у самой слезы текут".
Хотя...Может, и правильно. Если чувство вины у него...грубо не хочет говорить о ней поэтому...может, и так.

[Enzo]

Мне понравились рассказы.
На одном дыхании прямо...

[Анкл Боб]

Та же самая авторша.
Эмоциональная нагрузка рассказа...жесть, скажем так. Причем...антибабская жесть.
Написано тиоткой...

(с)Ночная Кобыла
Долг
"Только что вернулся с моря. Женщин нереальное количество и все дают" (Ренсон)


Если ты – гурман и эстет, знающий толк в жизни, или неисправимый романтик, ищущий только Одну, а, может, прыщавый юнец, которому уже все отказали, самое время двинуться в путь. Твое место – на море. Именно там невероятное количество женщин, и все, без исключенья, дают.

- А оно тебе надо, сынок?! – переспросил меня старик с пушистыми, как у ковбоя усами.
- Я хочу исполнить свой Долг.
Пахло чабрецом и полынью. Мы тряслись в потрёпанном грузовике через степь. Кузов продувало насквозь, и вестерновские усы тормошил ветер:
- Я прожил свою жизнь без баб и ни чуть не жалею об этом. Есть армия… все дела. Займись, на крайняк, искусством.
Солнце нещадно пекло, и во рту постоянно горчило. Сухой клубочек перекати-поля какое-то время подпрыгивал вдогонку грузовику, но налетел на кустарник и замер. Через секунду он скрылся за пылью.
Я мотал в ответ головой, не желая ничего слушать. Усики над моей губой только проклюнулись, но оба полушария уже наглухо сместились вниз и болтались между ногами. Я не мог думать ни о чем. Ни о чем, кроме женщин.

Теперь эти женщины ходили вокруг: в одиночку, попарно и стаей.
До моря я добирался давно, пешком, иногда на попутках. Денег на билет не было, но когда ты молод-здоров, подобное совсем не смущает. По-настоящему они нужны только под старость - когда приходит время расплатиться за всё.
Первую неделю я отдыхал и отсыпался на пляже. Женщины были повсюду, всех возрастов и мастей, от подростков до старых леди. Прогуливались по набережной, обнажая напоказ тела, или прятались в тени платанов. Я не спешил, просто наслаждался их видом. Доступность охладила мой пыл, и я медлил сделать свой выбор. Порой даже вспоминался старик из грузовика, и подумывалось уехать обратно. Думаю, так поступали многие из мужчин, столь редких на побережье. И в тот момент, когда малодушие почти взяло вверх, мне повстречалась Этьен – лучшая из увиденных женщин.

Она стояла среди камней, чуть покачиваясь от сильного ветра. Я подошёл вплотную и взглянул вдаль, на восход, куда она не отрываясь смотрела.
- Я хочу знать твоё имя.
Она обернулась:
- Этьен.
Вы не задумывались, почему они никогда не называют своих настоящих имен? Кажется, они просто боятся, что на том свете мы будем их проклинать.
- Этьен? Довольно странно для девушки. Мужественно, я бы сказал...
Мы замолчали. Я не знал, о чем говорить. В силу известных причин, у меня еще не было женщин.

Потом мы делали кучу ненужных вещей: гуляли по набережной, любовались магнолиями в цвету и кидали камушки в воду. Встречные женщины с завистью разглядывали нас, а Этьен довольно смеялась.
Я боялся, что моя избранница откажет, хотя я не раз слышал, что девушки не отказывают никогда. Или её уведет кто другой, гораздо сильней и красивей. При этом я заметно робел, не представляя, как действовать дальше. Но Этьен все решила сама – быстрее и гораздо банальней. Она остановилась и серьёзно уставилась на меня, а её глаза потемнели:
- Ты действительно этого хочешь?
Я кивнул.
- Тогда побежали отсюда!

Признаться, я хотел дождаться темноты или хотя бы спрятаться в номер, поэтому немного опешил. Но Этьен уже тянула меня вверх по тропинке, в рощу.
Это была небольшая поляна средь олив, окруженная листвою миртов. Мысль о том, что Этьен водила сюда мужчин, неприятно затронула душу. Но более я волновался, что яркий свет и крики с набережной внизу будут отвлекать, и я не успею кончить. Этьен повалила меня на траву и с силой прижала руками. Огромные золотые глаза сверлили меня насквозь. В каждом из них отражался я – взъерошенный и нелепый.

Так близко из женщин я видел только мать, и мне почему-то вспомнилась мама.

- Помни, главное в жизни – Долг, - говорила она по слогам, вдалбливая каждую фразу: - Твой отец пожертвовал жизнью, чтоб ты появился на свет, и ты должен помнить об этом.
Старая сука была мудра и печальна, и я не отваживался спросить, сколько у неё было мужей до моего папы. И сколько будет еще - ведь она хотела детей, и была ненасытной и жадной. Помню лишь, как она жаловалась друзьям, что беременеть с годами сложнее.

Именно мать вселила мне страх перед женщинами, но именно этим она помогла избежать мне ошибок.
Я лежал в своей кроватке, беззащитный и нежный, а мать с интересом разглядывала меня - тусклые водянистые глаза оказывались совсем рядом. Избегая цепкого взгляда в упор, я путешествовал по тропинкам морщин, изрезавших её кожу, а холодные твердые десны целовали мою грудь и живот. От ужаса я холодел и покрывался ознобом. Она пугала меня - немудрено, что я рано сбежал из дома.

Совсем не так целовалась Этьен. Её пухлые приоткрытые губы скользили по моему телу, рисуя арабскую вязь, и, когда они замирали, чуть втягивая кожу в себя, неугомонный горячий язык ставил над буквами точки. Я закрывал глаза – перед глазами вспыхивали искры, и углями проявлялись слова, написанные на моей коже.

Мечта моя сбывалась, я становился мужчиной. Этьен двигалась не спеша, вдумчиво и со знанием дела. Всякий раз, привставая, она отклонялась назад и внутри у неё что-то сжималась. От этого я чувствовал себя зерном, попавшим в мягкие жернова или камнем под горячим прибоем. Теплые волны накатывались на меня, кружили и тянули в воронку. С каждым толчком я захлёбывался, тонул, но не хотел избавленья.

Но наивно было полагать, что избранница заботилась обо мне. Девушки всегда стараются в первый раз - для того, чтобы произвести впечатленье. А красавицы тщеславны вдвойне.
Я пытался притянуть Этьен, чтобы поцеловать её в губы, но она каждый раз выворачивалась, и арабская вязь снова вилась по коже. Все выше и выше, пока…

… пока сильная боль не пронзила мне шею. Она была короткой и резкой, и признаться, я не разобрал, успел ли излить семя. На мгновенье стало темно.

Меня всегда интересовало – какой частью ощущаешь себя, оказавшись под ножом гильотины? И где остается душа – в сердце или все-таки в мозге? Оказалось, что в мозге, ведь я все еще видел и слышал. Слышал хруст и видел, как содрогается в экстазе Этьен, пожирая мое обмякшее тело. Моя голова, откушенная её стальными челюстями, скатилась вниз, по тропинке.

Отсюда был хороший обзор. Было различимо, что наши бедра все еще соединены, и Этьен продолжала совокупляться – все также плавно и грациозно. Она отрывала по кусочку от моего плеча и с наслажденьем жевала. Хорошенькая головка запрокидывалась назад, по горлу проскальзывала волна, и сколько я не вглядывался, не мог заметить ни тени сожаления в этих милых чертах.

В этот момент в затухающем сознанье всплыло подслеповатое лицо матери, а вместе с ним – смутная догадка о том, что басни про Долг были простой разводкой. Сказкой, придуманной самками, и втёртой нам с молоком. Они с рожденья готовили нас, для этого нас и рожали.


Просто эти твари не умели по-другому кончать. И, как всегда, хотели жрать нахаляву.


PS Ученые по-прежнему полагают, что супружеский каннибализм гарантирует полноценное зачатие насекомым.


© Copyright: Ночная Кобыла, 2008
Свидетельство о публикации №2811020182

[Freemonk]

а что например, зацепило впоследнем рассказе?
обычная чернуха, каких много сейчас.

[Та самая Лора Палмер]

Отвратительный литературный стиль, художественная безвкусица, графоманство, какого море в Интернете.

[Калинка]

А хорошо, что я не столь искушена... интернетами *подумала вслух*

[Panzerbear]

Жизнь насекомых. Пелевин.
Краткий вариант.

Привычно откидывая совком землю, Марина прислушивалась к своим чувствам и с недоумением замечала, что совсем не испытывает радости материнства, так подробно описанной майором Бугаевым. Единственными ее ощущениями были озабоченность, что ниша выйдет слишком холодной, и легкое отвращение к снесенным яйцам.

Видно, роды отобрали у нее слишком много сил, и, закончив работу, она ощутила усталость и голод. Есть можно было только то, что было в свертке, и Марина решилась.

– Я ведь это не для себя, – сказала она, обращаясь к кубу темного пространства, в центре которого она сидела на четвереньках. – Я для детей.

В первом свертке оказалась ляжка Николая в заскорузлой от крови зеленой военной штанине. Своими острыми жвалами Марина распорола штанину вдоль красного лампаса и стянула ее как колбасную шкурку. На ляжке у Николая оказалась татуировка – веселые красные муравьи с картами в лапках сидели за столом, на котором стояла бутылка с длинным узким горлышком. Марина подумала, что ничего, в сущности, не успела узнать про своего мужа, и откусила от ляжки небольшой кусок.

На вкус Николай оказался таким же меланхолично-основательным, каким был и при жизни, и Марина заплакала. Она вспомнила его сильные и упругие передние лапки, поросшие редкой рыжей щетиной, и их прикосновения к ее телу, раньше вызывавшие только скуку и недоумение, теперь показались ей исполненными тепла и нежности. Чтобы прогнать тоску, Марина стала читать клочки газеты, лежавшие перед ней на полу.

[Та самая Лора Палмер]

Похожее он пишет и про самок богомола.

[Анкл Боб]

а что например, зацепило впоследнем рассказе?

Аллегоричность.
Две последние фразы. Убийственно жесткие, как хитин или жвалы богомола.

Есть семьи, в которых мужчин едят поедом вплоть до скончания их века.
И причем беззастенчиво. Уже и не скрываясь. Высасывая из них все жизненные соки.
Видел сам.

Пелевин "растекся мыслию по древу" в "Жизни насекомых". Здесь, - краткость, простота, аллегоричность безусловная.

[Анкл Боб]

Отвратительный литературный стиль, художественная безвкусица, графоманство, какого море в Интернете.

Вы литературный критик? Или можете писать лучше? 8)

[Та самая Лора Палмер]

Анкл Боб,

Я не литературный критик, но много пишу по профессии.
Но это даже не столь важно, потому что я много читаю, и как у любого человека, кто это делает, сам по себе "набивается" литературный вкус. Низкокачественного продукта очень много, сейчас каждый третий писатель.

Само собой, это мнение личное и на объективность не претендует.

[Анкл Боб]

Та самая Лора Палмер

Бесспорно, графомании сейчас много.

Но я бы не позволил себе выкладывать явные пустышки здесь, во-первых.

Во-вторых, в первом посте темы есть ссылка на страничку авторши на Прозе Ру. Наличие странички тож не критерий; ссылку подвесил с той целью, чтобы форумчане могли бы ознакомиться с другими вещами авторши.

Почитайте рассказик "Выжловка"...рекомендую.

[Та самая Лора Палмер]

Кстати, Виктор Пелевин про самок богомола в П5

...Он был пепельного цвета, с узкой маленькой головой и невыразительными фасетчатыми глазами. Три его центральных глаза были мертвыми и походили на бляшки ссохшейся кожи. Зато у него было обширное брюшко, жирное и тугое, которое утягивало его назад и делало все его движения неловкими и смешными.

— Зеленая, ты странная какая-то, — сказал серый богомол. — Как будто ты не здесь, а где-то еще. Ты случайно не под кайфом?

— Нет, — ответила Лена. — Давай помолчим, Миша.

— Ну давай, — согласился серый богомол.

И они начали священный танец, зарождающий новую жизнь.

А как только он кончился, Лена поступила так, как велела ей древняя мудрость. Она сильно сжала голову Ботвиника своими шипастыми лапками и потянула ее прочь.

— Ты шшштоо, — зашипел глупый серый богомол и стал молотить ее своими слабыми ладошками. Но тело Лены покрывал мощный хитиновый панцирь, и она даже не чувствовала этих прикосновений. Голова серого богомола плохо отрывалась, потому что его шея была очень толстой, но Лена чувствовала в своих лапках стальную непреодолимую силу и знала — рано или поздно она доделает начатое.

Девки запели гимн СССР на английском языке в версии Поля Робсона (дядя Петя любил повторять, что в этом исполнении скрыто нечто безбрежно-оргиастическое, и лучшего фона для vip-интима не найти). До Лены долетели три испуганных голоса:
Strong is our friendship tried by fire,
Long may our crimson flag inspire…

Они пели точь-в-точь как Поль Робсон, по старой записи которого разучивался номер — сильно артикулируя «р» в «fire» и «inspire», как редко делают в английском. Почему-то именно это раскатистое «р» и помогло: Лена собралась с духом и резко крутанула голову серого богомола.

— Ы-ых, — прошептал серый богомол, центральная жила его существа поддалась, и он обмяк навсегда.

Лена увидела, как высвобождается та часть великой реки, которая была в нем заперта. Она оказалась струей темного дыма, похожей на автомобильный выхлоп — ее сразу же снесло куда-то вниз. Лена мысленно проследила за ней и ощутила мрачно-багровое клубящееся пространство, откуда доносились неумолимо грохочущие голоса: «Кого ты пидарасом назвал, сука? Кого ты на член послал?» Еще там были другие голоса, тихие, вкрадчиво-умные и совсем жуткие, говорившие что-то вроде: «Спирально с капустой, шестнадцать сорок два…» Лене стало неприятно, и она перестала следить за нисхождением дыма. Надо было спешить, и она стала как можно быстрее крутить голову серого богомола из стороны в сторону.

Голова Ботвиника еще не отделилась от тела, когда Лена поняла, что экзамен сдан: она снова увидела счастливую лужайку, залитую дрожащим и переливающимся солнечным светом. К ней спешили два больших богомола, которые должны были помочь ей с переездом. У них в лапках были специальные стрекочущие палочки, которыми они помогали ей скинуть человеческое тело навсегда, и, хоть это было немного больно, она знала, что вместе с телом навсегда пройдет и боль.