8) (С)тырено из Сети.
Все у нее стандартно: детишки, муж законный…
И день-деньской заботы присесть ей не дают,
А ночью секс привычный, унылый, монотонный,
Туда-сюда-обратно – 126 секунд.
И тут уж ей, бедняжке, совсем не до оргазма,
Какой уж там оргазм – не стирано белье.
У дочери ветрянка, у бабушки – маразм,
Такое-растакое веселое житье.
В свободную минутку, в метро, на кухне, в ванной,
Она читала женские, любовные романы.
В них женщины – богини, мужчины – супермены,
И жизнь у них красива и необыкновенна:
«Он обдал ее жаром горячего, юного тела
И она аж вспотела, так тело его захотела.
– О, возьми меня всю! О, люби же меня, я прекрасна,
Я юна, я страстна, я нежна, я чиста, я несчастна.
Поцелуй опьянил и в терновнике что-то запели.
Ее грудь напряглась от желанья, соски отвердели.
Серебрились фонтаны, над ними стрекозы летали…»
– Мам, я какать хочу.
– Эх, детишки, весь кайф обломали.
Супруг ее капризный, тиран на самом деле.
То борщ даешь холодный, то ходишь в бигуди…
Да лучше б ты свой гонор показывал в постели
Козел, пока безрогий, но это впереди.
Старуха-невезуха, у всех она бывает:
Вдруг упадет на ногу гладильная доска
И «Индезит» сломался, и «Тайд» не отмывает,
И порваны «Леванте», и на душе тоска.
И вот тогда она идет к уютному дивану,
Лекарство от депрессии – любовные романы.
Пускай сгорела пицца, и муж успел напиться,
Но что там происходит, на 108 странице?
«Падишах закричал, – Ты девчонка меня отвергаешь,
Я отдам тебя слугам, и ты униженье познаешь.
Десять рослых мулатов схватили ее и раздели.
Ее грудь напряглась и (опять же), соски отвердели.
Десять рослых мулатов без слов тут же ей овладели.
Почему бы мулатам ей не овладеть, в самом деле?
Тут вдруг принц прискакал, всех убил и раскрыл ей объятья…»
– К телефону, тебя.
– Тьфу, когда же смогу дочитать я.
Начальник на работе хватает за коленки,
Трясет от вожделенья, слюнявою губой.
И в этом отношении легко подруге Верке,
Вот у нее начальник, мужчина голубой.
Года летят как поезд, с пугающим разгоном.
Где ты, герой-любовник, в каком застрял лесу?
Где ты, с рельефным телом, с мобильным телефоном,
Где тебя черти носят, уж климакс на носу?
Пусть говорят, что суррогат, что пошлы и вульгарны,
Но жизнь порою больший фарс, чем все эти романы.
Пусть критики и снобы брезгливо морщат лица,
Но как ее он полюбил, на 108 странице!
«Стать актрисою с самого детства, девчонка мечтала,
Через тернии в круг голливудской богему попала.
Сценарист наркоман, а продюсер – распутный ублюдок.
Это вам не Мосфильм, а гнилое нутро Голливуда.
И нагая лежала она в режиссерской постели.
Ее грудь напряглась (как обычно), соски отвердели.
В сладострастном волненьи сорвал он с нее покрывало…»
– Слышишь, ты, зачиталась. Опять молоко убежало.
О "женских" романах)))
Ёлы-палы, я не знал.
Сохо, спасибо большое!
Вот ролик, "Любовное чтиво" в его исполнении.
http://video.mail.ru/mail/olala.65/86/53.html
Песня по-любому не перестает быть актуальнои и антибабской.
Сохо, спасибо большое!
Вот ролик, "Любовное чтиво" в его исполнении.
http://video.mail.ru/mail/olala.65/86/53.html
Песня по-любому не перестает быть актуальнои и антибабской.
Хотел бы поделиться своим комментарием к роману "Любовник леди Чаттерли" Дэвида Лоуренса:
Жила-была леди с калекой-мужем. От скуки изменила с драматургом. Не хватило. Плохо трахал. Вместо того, чтобы признаться себе в том, что она не может справиться со своим буйством плоти, и честно попросить у мужа развода, мадам начинает грязную интригу с...егерем. От него же беременеет, находит дурака, который назовется отцом будущего ребенка и просит мужа о разводе.
Забавно выглядит в конце "забота о самолюбии" мужа: мол, изменила не с простолюдином, а с известным художником. И это после многочисленных случек, как в доме мужа, так и в лесном домике в его поместье. Верх бабского цинизма.
Обратите внимание: муж (хотя он и не слишком симпатичный персонаж, по-своему любивший жену) не делал ей ничего дурного и, безусловно, мог бы рассчитывать на порядочное и достойное отношение своей жены в этой ситуации. Во-всяком случае, если бы в своей время Конни призналась бы, что их "духовное родство" исчезло, то он? скрепя сердце? дал бы развод. Иного ему и не оставалось бы. Но это было бы слишком просто и слишком честно. Чего же ожидала леди, если уже тогда испытывала к мужу лишь ненависть?
С художественной точки зрения книга весьма посредственна, а те, кто хвалят ее? обладают дурным вкусом в литературе.
От любовных сцен, описанных в претенциозно-тошнотворном стиле, просто воротит. И это некоторые называют "признанным эталоном любовной прозы"? Цветочки, втыкаемые в лобковые волосы — это же пошлость, самая обыкновенная пошлость.
"И Конни воткнула две розовые смолевки в облако золотистых волос внизу его живота.
—Вот!— сказала она.— Очаровательно. Просто очаровательно".
"Темный треугольник под животом украсил незабудками и ясменником", "Он сделал торжественный жест и вдруг чихнул, стряхнув цветы из-под носа и из пупка. И снова чихнул", — будьте здоровы, все пошляки Мира.
Апогей безвкусицы — сцена с беготней голышом по лесу со своим любовником с последующим сексом на земле. Мне интересно, автор этой гадости сам хоть раз пробовал это делать в лесу, хотя бы в хорошую, солнечную погоду? (Сам-то я пробовал) Я не говорю о том, что ни один пароксизм страсти не выдержит вдавливания голой задницы в мокрую холодную землю. Не верите? Попробуйте.
Герои будто склеены из рваного картона.
Самый распадающийся образ — егерь. Ну никак он "не собирается" в единое целое.
То он молчаливый аскет, ищущий уединения и тишины в лесу, то слюнявый юноша, признающийся: "Для меня в этом смысл жизни. В любви к женщине, в естественных с ней отношениях."
Пару раз в книге он несет какой-то детский утопический бред об освобождении людей от тяги к потребительству и зарабатыванию денег. Ну никак это не сочетается с сорокалетней самцовостью, а ведь именно она привлекла Конни, разбудив в ней самку.
Изначальная мужественность и выдержанность переходит в трусость: "Меня страшат всякие осложнения: ссоры, взаимные обвинения, нелепые ситуации". (Хорош герой-любовничек: завалил в постель аристократку, а теперь боится "осложнений"!)
"Когда забываю обо всех остальных женщинах. А забыть их очень трудно. Поэтому мне хочется залезть под стол и там умереть."
То он любит Конни, то признается:
"Я не хочу больше любить. Мое сердце холоднее остывшей картошки."
и тут же: "Давай скрепим нашу любовь клятвой!"
Героиня вторит пошлому любовному каламбуру:
"Я… я не могу тебя любить, — захлебывалась она слезами."
то
"Конни прошептала: «Любовь моя! Любовь!»"
Дорогой читатель, если не это - пошлость, то что же?!
"Скажи, что всегда будешь меня любить, — требовала она.
—У-гу,— промычал он отрешенно"
Немногим лучше вырисована и леди Чаттерли. Плоско и примитивно. Хорошо воспитанная и образованная женщина из хорошей семьи, увлекающаяся модными интеллектуальными течениями, оказывается обычной тупой бабой, изнывающей от безделья:
"Но увлечение умственным прошло, лопнуло, как мыльный пузырь, и тогда из глубин ее естества поднялось и заполнило душу физическое отвращение. Только сейчас поняла Конни, сколь сильно жизнь ее источена этим отвращением.
Никому-то она не нужна, ни на что-то она не способна. Кто бы помог, поддержал, но на всем белом свете не сыскать ей помощи."
"Он начисто забыл конец оборванной фразы. И это осталось для Конни одним из самых больших разочарований в жизни." - подумать только, какая драма!
Совершенно никчемно выглядит сцена представления читателю друзей сэра Четтерли. Они появились раз, кажется, (зачем?) и исчезли в никуда навсегда. Книга насыщена стилистическими ляпами и банальными рассуждениями, в ней много нестыковок, которые даже перечислять не хочется — скучно; временами отдает и школярством, и бульварщиной.
Никакой порнухи тут нет, не ищите ее. Тираж книги полностью сожгли из-за ее дурновкусия, а вовсе не из-за "откровенных сцен", а скандальную известность, которая обеспечила популярность этого бездарного романа, принесло лишь очернение аристократии,
Две правдивых фразы на всю книгу: "Есть ли предел женской низости!" и "Вот говорят о мужском эгоизме. Но поверь, мужскому эгоизму далеко до слепого женского эгоизма."
Единственный достоверный штрих — "меченье территории", которое причинило неприятности "дровосеку", - именно так поступают очень многие женщины:
"Она не могла удержаться и надушила два-три платка и рубашки у него в комоде, просто из ребячества. А потом взяла и сунула флакончик Коти «Лесная фиалка» среди его вещей, пусть вспоминает ее."
В эссе-послесловии, автор, с видом мудреца, являющего Миру долгожданную истину, обильно подает давно "протухшие" банальности для модности приправленные феминистским амбрэ.
Жалею времени, потраченного на эту убогую поделку.
PS:
Меня поразили женские отзывы на книгу: не просто не сделано ни одной попытки осудить обычное бытовое блядство, но даже мои попытки обратить внимание на нравственный аспект сюжета встретили шквал негодования. Странно даже не то, что приходится говорить с осуждением о типичной бабской подлости и мерзости, - а именно так во все времена назывался поступок леди Четтерли, странно, что современные дамы даже не считают нужным скрывать свое отношение к этому. Мужчины, обратите внимание: кто с вами рядом?
Жила-была леди с калекой-мужем. От скуки изменила с драматургом. Не хватило. Плохо трахал. Вместо того, чтобы признаться себе в том, что она не может справиться со своим буйством плоти, и честно попросить у мужа развода, мадам начинает грязную интригу с...егерем. От него же беременеет, находит дурака, который назовется отцом будущего ребенка и просит мужа о разводе.
Забавно выглядит в конце "забота о самолюбии" мужа: мол, изменила не с простолюдином, а с известным художником. И это после многочисленных случек, как в доме мужа, так и в лесном домике в его поместье. Верх бабского цинизма.
Обратите внимание: муж (хотя он и не слишком симпатичный персонаж, по-своему любивший жену) не делал ей ничего дурного и, безусловно, мог бы рассчитывать на порядочное и достойное отношение своей жены в этой ситуации. Во-всяком случае, если бы в своей время Конни призналась бы, что их "духовное родство" исчезло, то он? скрепя сердце? дал бы развод. Иного ему и не оставалось бы. Но это было бы слишком просто и слишком честно. Чего же ожидала леди, если уже тогда испытывала к мужу лишь ненависть?
С художественной точки зрения книга весьма посредственна, а те, кто хвалят ее? обладают дурным вкусом в литературе.
От любовных сцен, описанных в претенциозно-тошнотворном стиле, просто воротит. И это некоторые называют "признанным эталоном любовной прозы"? Цветочки, втыкаемые в лобковые волосы — это же пошлость, самая обыкновенная пошлость.
"И Конни воткнула две розовые смолевки в облако золотистых волос внизу его живота.
—Вот!— сказала она.— Очаровательно. Просто очаровательно".
"Темный треугольник под животом украсил незабудками и ясменником", "Он сделал торжественный жест и вдруг чихнул, стряхнув цветы из-под носа и из пупка. И снова чихнул", — будьте здоровы, все пошляки Мира.
Апогей безвкусицы — сцена с беготней голышом по лесу со своим любовником с последующим сексом на земле. Мне интересно, автор этой гадости сам хоть раз пробовал это делать в лесу, хотя бы в хорошую, солнечную погоду? (Сам-то я пробовал) Я не говорю о том, что ни один пароксизм страсти не выдержит вдавливания голой задницы в мокрую холодную землю. Не верите? Попробуйте.
Герои будто склеены из рваного картона.
Самый распадающийся образ — егерь. Ну никак он "не собирается" в единое целое.
То он молчаливый аскет, ищущий уединения и тишины в лесу, то слюнявый юноша, признающийся: "Для меня в этом смысл жизни. В любви к женщине, в естественных с ней отношениях."
Пару раз в книге он несет какой-то детский утопический бред об освобождении людей от тяги к потребительству и зарабатыванию денег. Ну никак это не сочетается с сорокалетней самцовостью, а ведь именно она привлекла Конни, разбудив в ней самку.
Изначальная мужественность и выдержанность переходит в трусость: "Меня страшат всякие осложнения: ссоры, взаимные обвинения, нелепые ситуации". (Хорош герой-любовничек: завалил в постель аристократку, а теперь боится "осложнений"!)
"Когда забываю обо всех остальных женщинах. А забыть их очень трудно. Поэтому мне хочется залезть под стол и там умереть."
То он любит Конни, то признается:
"Я не хочу больше любить. Мое сердце холоднее остывшей картошки."
и тут же: "Давай скрепим нашу любовь клятвой!"
Героиня вторит пошлому любовному каламбуру:
"Я… я не могу тебя любить, — захлебывалась она слезами."
то
"Конни прошептала: «Любовь моя! Любовь!»"
Дорогой читатель, если не это - пошлость, то что же?!
"Скажи, что всегда будешь меня любить, — требовала она.
—У-гу,— промычал он отрешенно"
Немногим лучше вырисована и леди Чаттерли. Плоско и примитивно. Хорошо воспитанная и образованная женщина из хорошей семьи, увлекающаяся модными интеллектуальными течениями, оказывается обычной тупой бабой, изнывающей от безделья:
"Но увлечение умственным прошло, лопнуло, как мыльный пузырь, и тогда из глубин ее естества поднялось и заполнило душу физическое отвращение. Только сейчас поняла Конни, сколь сильно жизнь ее источена этим отвращением.
Никому-то она не нужна, ни на что-то она не способна. Кто бы помог, поддержал, но на всем белом свете не сыскать ей помощи."
"Он начисто забыл конец оборванной фразы. И это осталось для Конни одним из самых больших разочарований в жизни." - подумать только, какая драма!
Совершенно никчемно выглядит сцена представления читателю друзей сэра Четтерли. Они появились раз, кажется, (зачем?) и исчезли в никуда навсегда. Книга насыщена стилистическими ляпами и банальными рассуждениями, в ней много нестыковок, которые даже перечислять не хочется — скучно; временами отдает и школярством, и бульварщиной.
Никакой порнухи тут нет, не ищите ее. Тираж книги полностью сожгли из-за ее дурновкусия, а вовсе не из-за "откровенных сцен", а скандальную известность, которая обеспечила популярность этого бездарного романа, принесло лишь очернение аристократии,
Две правдивых фразы на всю книгу: "Есть ли предел женской низости!" и "Вот говорят о мужском эгоизме. Но поверь, мужскому эгоизму далеко до слепого женского эгоизма."
Единственный достоверный штрих — "меченье территории", которое причинило неприятности "дровосеку", - именно так поступают очень многие женщины:
"Она не могла удержаться и надушила два-три платка и рубашки у него в комоде, просто из ребячества. А потом взяла и сунула флакончик Коти «Лесная фиалка» среди его вещей, пусть вспоминает ее."
В эссе-послесловии, автор, с видом мудреца, являющего Миру долгожданную истину, обильно подает давно "протухшие" банальности для модности приправленные феминистским амбрэ.
Жалею времени, потраченного на эту убогую поделку.
PS:
Меня поразили женские отзывы на книгу: не просто не сделано ни одной попытки осудить обычное бытовое блядство, но даже мои попытки обратить внимание на нравственный аспект сюжета встретили шквал негодования. Странно даже не то, что приходится говорить с осуждением о типичной бабской подлости и мерзости, - а именно так во все времена назывался поступок леди Четтерли, странно, что современные дамы даже не считают нужным скрывать свое отношение к этому. Мужчины, обратите внимание: кто с вами рядом?
Кто сейчас на конференции
Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и 7 гостей