Уйдет на совсем, или...
Позвольте выразить свое скромное мнение. Уважаемый автор, я считаю, что вам нужно лечь в наркологию. Объясню почему: про первопричину лежащую в основе пьянства можно рассуждать потом на трезвую голову и со стаканом чая. Самое главное есть желание бросить. Но учитывая эпизоды запоев и короткие ремиссии, есть основания предположить, что стресс, развивающаяся депрессия толкнет обратно в стакан, тем более, что автор уже проживает один и фактор семьи который мог хотя бы немного сдержать н непосредственной близости не наблюдается. Поэтому нужен контроль. Врачебный, в спец отделении, где выпить просто не дадут. Считаю можно поступить следующим образом - позвонить жене, сказать, дорогая я решил сам лечь в наркологию, мне нужна твоя помощь (оформление документов, справок и тд). Даже если откажется, то все равно будет знать что вы на что то решились, что боретесь. А значит не останется равнодушной. И думаю в конечном итоге поддержит. Далее, в отделении пройти полный курс детоксикации (очистки) организма, и прочие лечебные процедуры, включая прием препаратов вызывающих стойкое отвращение к алкоголю (вас там подробно схему распишут) и наконец самое главное, курсы психотерапии с специалистом и самим собой, отвлекать о размышлении о своей жизни в больнице уже ничего не будет. Читала, про лимит, который не позволяет ложится в нарк.. Видимо придется забить на работу. Потому что скоро и работы может не быть. Возможно есть смысл поговорить с тестем, думаю как мужчина он вас поддержит, сможет повлиять на жену.Попытаться наладить отношения с сыном, объяснить как вам важна их поддержка и мотивы своего лечения. И самое главное, год после нарки даже не нюхать алкоголь. Что бы рефлекс отвращения закрепился и воля сильнее стала. Уверена, вы сможете взять себя в руки.
В данном случае основная цель детоксикация, вывести из организма все метаболиты алкоголя, то освободив от его острого действия центральную нервную систему, а значит дав возможность трезво думать и решать. Потому что согласитесь 2 дня непьянки фигня после 2х месяцев запоя. Мозг сейчас не способен адекватно оценивать действительность, анализировать и думать. Плюс отходняковая депрессия. Вот почистится, начнет соображать как лучше и что дальше. Собрав волю в кулак сможет вернуться к нормальной жизни.Вековой писал(а):Яромила
В том то и дело, что все эти процедуры оказывают лишь кратковременную помощь пока нет доступа к алкоголю. Это как ЛТП при СССР, а потом опять всё по на-катанному...
Единственный вариант поддержки это семья, которую он своим поведением отвернул от себя и может быть если он покажет что готов бороться, что принял решение и начнет сам шевелиться в этом направлении, то они пойдут ему на встречу. Ему просто нужно набрать 03 и вызвать бригаду. Жалобы вижу зеленых чертей, болит под правым ребром, острые боли в груди, отдает в левую руку. Пулей заберут. Жене позвонить уже по факту. Лег сам потому то потому то. Ты мне нужна. Не умоляя и не выклянчивая поддержку.
Сложно судить.. мы ж всех его перлов не видели.. мож он за ней с топором гонялся по пьяни. Подключать надо всех. Тестя, сына, что бы с мамой разговаривали, что бы задумалась. Зависит от того как он сейчас себя поставит... Насколько убедительно проведет свою партию..Вековой писал(а):И если, конечно, сама жена заинтересована в его исцелении.
Не-а! Пушкина АС. В теме только стартовый пост читаем?8)Вековой писал(а):На счёт встретились это Вы себя имеете ввиду?
Я не противостою, я говорю, что так проблему решать нельзя, можно только создать очень кратковременную иллюзию решения проблемы.Вековой писал(а):Очень странно, что Вы противостоите помощи от близких.
Пил долго, лет 15, последние 7 с переменным успехом "подшивался" уколами на год, год не пил сам, по окончании срока подшивки. Из запоя несколько раз помогали выйти в клинике, но по знакомству в отдельной палате, с зомбоящиком и милой юной сестричкой, по первому требованию подающей воды попить и поправляющей одеяло, комфортно вобщем выходил. После затишья в употреблении сроком в 2 года, думал ну вот, держусь ведь, начал употреблять по чуть чуть, чуть чуть кончилось через полгода - запоем на 17 дней. Потерянный телефон не дал найти знакомую работающую в той самой чудесной клинике и была вызвана бригада 03. Вот он момент осознания.... лето, жара, лежу привязанный к кровати, потный и вонючий с капельницей в руке, вокруг бродят люди...или те кто ими были когда то. Вот тогда я понял, что я больше нехочу этого никогда, а если не остановлюсь, то стану одним из них. Для надежности кодировка по Довженко, на вопрос врача о желаемом сроке кодировки - ответ навсегда, врач - невозможно, назовите конкретный срок, Двадцать пять лет вобщем. Из них прошло три года, полет нормальный. Ложись капайся, переламывайся и забывай навсегда про спиртное. Главное захотеть, все получится!
Та, нормально всё. Просто осилил ещё одну ступень.
СТУПЕНИ
А начинается все безобидно. С пузатого стакана, приятно холодящего ладонь – виски цве-та горелого меда, тихое звяканье тающих кусочков льда о бортики…
Ты в костюме, галстук слегка ослаблен – не так, однако ж, чтобы выдать в тебе анархиста.
Виски немного вяжет язык. Ты погружаешься в приятную теплоту. Смотришь по сторо-нам, отмечая массу красивых девушек. У тебя есть, что им сказать, и сегодня ты уверен в своем обаянии абсолютно. Нет робости первой фразы – речь льется непринужденно и споро, ты остришь, вытягивая края губ в усталую улыбку. Ты живешь публичной жизнью. Ты узнаваемая фигура – на вечеринках, коктейль-пати, презентациях, премьерах ты начи-наешь узнавать своих – не зная их имени, занятий, характера, ты все равно слегка кива-ешь, встречаясь с ними взглядом, а то и обмениваешься парой-тройкой фраз – да, в этот раз скучновато, посмотрим, что дальше будет, смотри – этот, как его (двухсекундное за-мешательство со сморщенным лбом), Пельш пошел.
А утром ты просыпаешься на неразложенном диване, в трусах, рубашке и носках. Смятые брюки валяются на полу, рядом – полная окурков пепельница. Пиджак калекой-инвалидом криво висит на стуле. Ты с ужасом смотришь на часы – через полчаса нужно быть на работе. Моментально приводишь себя в порядок – визин в глаза, бритье, скраб, фен, забрасываешь внутрь шипящий пузырьками стакан Алка-Зельцера.
Вечером, на другой презентации, ты позволяешь себе еще один стаканчик виски – просто чтобы ушло давящее похмелье. Ведь в этот раз ты контролируешь себя. Так как вчера не получится, максимум две выпивки. Ну, три…
На следующий день (Алка-Зельцер, визин, кока-кола) ты мучаешься вечной проблемой – когда же наступает тот момент, когда ты теряешь контроль и хлещешь, хлещешь, хле-щешь. Ты доживаешь до вечера, приезжаешь домой, падаешь на диван, под два одеяла, и похмельно дрожишь.
Единственное, что тебя успокаивает – ты не алкоголик. Ты не опохмеляешься, алкоголь не мешает твоей работе, ты удачен.
До поры до времени.
В пятницу, если ты никуда не приглашен, ты покупаешь бутылку джина, 0,7, и идешь до-мой, и решаешь – выпью пару стопок, чтобы расслабиться, пусть стоит в холодильнике, это будет так по благородному, так киношно – усталый герой булькает в стакан на два пальца и гремит шариками льда в холодильнике.
Ты врешь себе. В субботу, когда ноет шея – ты спал в кресле, когда мозги стянуты изо-лентой, выстланной изнутри колючками, ты видишь валяющуюся на полу тару – к джину добавился «Коньяк Московский», ха-ха, опять выбегал в ларек, рыча в продавщицу – де-вушка, мсквского пжалста.
Потом ты начинаешь похмеляться – ведь это так здорово, в теплую субботу идти по буль-вару с бутылкой в слезу запотевшего пива и, делая небольшие глоточки, чувствовать, как боль уходит и наступает туповато-отрыжное равновесие, пьяная успокоенность.
Когда ты в дым нажираешься на открытии собственной экспозиции, и просыпаешься до-ма, а друг звонит тебе и ржет – вот ты выдавал, а ты боишься даже подумать о том, что тебе устроит учредитель – вот тогда тебе становится страшно.
Но уже поздно – это репутация.
Тебя перестают звать на вечеринки – ведь это ты тот самый шатающийся красноглазый чувак из…., которого выводила охрана казино, который спал в сортире на открытии бути-ка…, который пристал на премьере … к жене…, из-за чего произошла перепалка, лацканы пиджака смяты в кулаках.
А тебе плевать.
Каждый день по дороге домой ты покупаешь холодного пива – пиво можно, пиво пьют все, и радуешься утром, если устоял на пяти бутылках.
Как-то раз ты пропускаешь работу. Я на переговорах, звоните на мобильный. Хм-м-м, прокатило. Бродить с пивом по улице в бейсболке и кроссовках куда как приятнее, чем изживать похмелье в удавке галстука и в белизне офиса.
Ух ты, а как так вдруг получилось, что ты напиваешься уже трижды в неделю? Не пьешь, а именно напиваешься, ведь выпиваешь ты ежедневно. Оглянись – не правда ли, твоя жизнь превратилась уже в сплошную череду пьянок-похмелий, и похмелья стали двух-дневными?
Стыдно приходить на работу.
Стыдно смотреть в глаза секретаршам и операционисткам – да кто не знает, что ты пьешь? Кого ты хочешь обмануть, когда до двенадцати твой телефон не отвечает, а потом ты берешь трубку и не сразу понимаешь, о чем вообще речь, а когда понимаешь, начинаешь нести какую-то ересь о простуде, либо о важной встрече?
Меняется круг друзей. Странным образом твои бывшие друзья отдаляются от тебя. У них какие-то непонятные тебе интересы – дети, школы, жены, дачи, отпуска в Египте. Появ-ляются личности из тех, которых ты раньше обходил брезгливо, прокладывая маршрут по максимально удаленной от их расположения кривой. Вот ты стоишь возле метро с каки-ми-то, по виду, престарелыми футбольными фэнами – вы познакомились полчаса назад, приличные ребята вроде бы, почему б не пообщаться, и не выпить, выпить, выпить…
Пятьдесят процентов. Ты подсчитал это 1 августа. Половина заработанных тобою денег ушла на пьянку – пропита, потеряна, спущена на угощения новых друзей.
Надо взяться за себя. Надо бросить, ведь это все – в твоих руках, подумаешь – расслабился на пару месяцев, ведь твоя жизнь у тебя под контролем, правда?
Расскажи себе об этом, когда проснешься через день на обоссаном диване.
Когда тебя увольняют, ты делаешь вид, что ничего страшного не происходит – такого специалиста, как ты, с руками оторвут.
Ой ли?
Первое, что ты теряешь (работа не в счет, ха-ха) – это стыд. Ты не можешь себе позволить стыдиться, стыд для алкоголика – непозволительная роскошь, тем более твой главный жидкий друг – на твоей стороне, и так легко, так воздушно становится, когда ты покупа-ешь бутылку вина, идешь домой и, не разуваясь – на кухню, штопора нет, бьешь отверт-кой, вино – в бокал, крошки пробки плавают на поверхности. Хлоп – первый бокал, хлоп – второй, и нет стыда, и хорошо, и надо еще, и лучше сразу две возьму.
Ты не понимаешь, почему в твоей спальне говорят люди, и с каких это пор ты стал класть на простыню холодную резиновую прокладку. Пытаясь откинуть одеяло, ты не можешь пошевелить рукой – она привязана жгутом к каркасу.
Милиционер говорит мантрой – что ж вы так, прилично одеты, валялись на улице, до сви-дания. Он возвращает тебе паспорт, бумажник, сбросивший за ночь две трети веса, и ты, все еще шатаясь, выходишь из ворот вытрезвителя. Никогда больше – красный, ты пла-чешь от стыда, стиснув зубы.
Через два месяца тебя начнут называть там по имени. Привязывать уже не будут, зная, что ты неагрессивен – просто лежишь без памяти, что-то мыча сквозь скотское бессознание.
Оп-па! Вот ты уже и грузчик! И взяли-то по блату, двоюродный брат попросил. Кличка – естественно – Профессор, у тебя же полтора высших. А не такие уж они и плохие, эти «простые» люди. Но даже они – эти Петровичи, Витьки Моторы и «дядь Васи с третьего подъезда» не могут за тобой угнаться. Для них пьянство – модус вивенди, генетическая миссия их рода с пятнадцатого столетия, ты же на алкогольном поезде, управляемом бе-зумным хохочущим машинистом, мчишься в Серое Ничто.
Клиника. Оплачивает мать. Тебе плевать на них обеих. Сутками ты сидишь и смотришь в окно, пока твой организм промывается, прочищается, дезинфицируется десятками табле-ток-уколов-капельниц. Глядя на серое небо за окном, на ощетинившиеся голыми ветками ноябрьские деревья – жалеешь ли о своей жизни? Даешь ли себе клятвы «больше нико-гда» и «с понедельника другой»? Нет. Когда ты представляешь, как холодная прозрачная водка с бульком ныряет в стакан; как ты глотаешь сухое вино, проводя по языку нежней-шим наждаком терпкости; как лениво отпускаешь мочевой пузырь, и энергичная полно-водная пивная струя бьет о белый фаянс унитаза, а там, за столиком, тебя ждет непочатый бокал «Баварии» с пенной шапкой – когда ты представляешь все это, у тебя выделяется слюна. Ты считаешь дни, оставшиеся тебе здесь. Ты должен быть дьявольски хитрым – чем успешнее ты Их обманешь, тем быстрее тебя выпустят.
Проходит время – много или мало, какая разница – и пенсионерка, мамина соседка, плюет тебе в след, и кричит, что стыдно, такая мать, а ты её телевизор пропил, и пенсию забрал. Ты смеешься, показывая рот с выбитыми верхними зубами, ведь стыд – это то, с чем тебе пришлось расстаться в первую очередь.
Ты плачешь в ванной, сидя на холодной плитке пола и положив голову на скрещенные руки. Некрасиво – с ниткой слюны изо рта и легким подвыванием. Они толпятся там, в комнате, и стараются не смотреть на тебя, и не говорят ничего, но ты чувствуешь их мол-чаливый коллективный приговор – «это ты виноват в её смерти». И плачешь ты не пото-му, что стыдишься их (про стыд – см. выше), а потому, что знаешь, что это правда, и ты вспоминаешь, как миллион лет назад, в другой жизни, улыбающаяся женщина, сидя у твоей кровати, читала тебе потрепанную книгу с черно-белыми иллюстрациями, а ты, пятилетний, умеющий уже складывать буквы в слова, про себя читал с обложки: «Кар-л-сон, ко-то-рый жи-вет…». И от того, что ты понимаешь, что эта женщина сейчас лежит там, в гостиной – маленькая, белая, сухая, холодная, а пятилетний чтец – это ты сам, хочется в петлю, хочется ножом по рукам – раз!, башкой из окна седьмого хочется, на асфальт, чтобы не было тебя, чтобы не думать…
Выжить помогает водка. Много водки. Откуда ты её берешь, ведь у тебя нет денег? Новые друзья? Какие еще… Погоди, да кто захочет дружить с тобой? Эти? Странно, приличные люди.
Наливают, говоришь? Хорошо наливают? Так, что ничего не помнишь? Ни как подписы-вал бумаги, ни как тебя к нотариусу возили, и не давали перед этим водки, обещая, что дадут потом, когда все срастется? Потом-то дали? Ну, хоть это хорошо.
В Пензенской, говоришь, губернии? На полу, говоришь, избы пустой засранной? А что ты хотел – ты теперь там прописан. Да зачем тебе в Москву, дурень? Жил, по буквам: Ж-И-Л, прошедшее время, не живешь больше.
Колобок ты наш. От контролеров ушел, от ментов ушел, до Москвы добрался. А что до-вольный такой? Зимовку нашел теплую? Ну да, котельная. Рай почти. Ну, бывай, успехов. Давай на посошок!
(с)
СТУПЕНИ
А начинается все безобидно. С пузатого стакана, приятно холодящего ладонь – виски цве-та горелого меда, тихое звяканье тающих кусочков льда о бортики…
Ты в костюме, галстук слегка ослаблен – не так, однако ж, чтобы выдать в тебе анархиста.
Виски немного вяжет язык. Ты погружаешься в приятную теплоту. Смотришь по сторо-нам, отмечая массу красивых девушек. У тебя есть, что им сказать, и сегодня ты уверен в своем обаянии абсолютно. Нет робости первой фразы – речь льется непринужденно и споро, ты остришь, вытягивая края губ в усталую улыбку. Ты живешь публичной жизнью. Ты узнаваемая фигура – на вечеринках, коктейль-пати, презентациях, премьерах ты начи-наешь узнавать своих – не зная их имени, занятий, характера, ты все равно слегка кива-ешь, встречаясь с ними взглядом, а то и обмениваешься парой-тройкой фраз – да, в этот раз скучновато, посмотрим, что дальше будет, смотри – этот, как его (двухсекундное за-мешательство со сморщенным лбом), Пельш пошел.
А утром ты просыпаешься на неразложенном диване, в трусах, рубашке и носках. Смятые брюки валяются на полу, рядом – полная окурков пепельница. Пиджак калекой-инвалидом криво висит на стуле. Ты с ужасом смотришь на часы – через полчаса нужно быть на работе. Моментально приводишь себя в порядок – визин в глаза, бритье, скраб, фен, забрасываешь внутрь шипящий пузырьками стакан Алка-Зельцера.
Вечером, на другой презентации, ты позволяешь себе еще один стаканчик виски – просто чтобы ушло давящее похмелье. Ведь в этот раз ты контролируешь себя. Так как вчера не получится, максимум две выпивки. Ну, три…
На следующий день (Алка-Зельцер, визин, кока-кола) ты мучаешься вечной проблемой – когда же наступает тот момент, когда ты теряешь контроль и хлещешь, хлещешь, хле-щешь. Ты доживаешь до вечера, приезжаешь домой, падаешь на диван, под два одеяла, и похмельно дрожишь.
Единственное, что тебя успокаивает – ты не алкоголик. Ты не опохмеляешься, алкоголь не мешает твоей работе, ты удачен.
До поры до времени.
В пятницу, если ты никуда не приглашен, ты покупаешь бутылку джина, 0,7, и идешь до-мой, и решаешь – выпью пару стопок, чтобы расслабиться, пусть стоит в холодильнике, это будет так по благородному, так киношно – усталый герой булькает в стакан на два пальца и гремит шариками льда в холодильнике.
Ты врешь себе. В субботу, когда ноет шея – ты спал в кресле, когда мозги стянуты изо-лентой, выстланной изнутри колючками, ты видишь валяющуюся на полу тару – к джину добавился «Коньяк Московский», ха-ха, опять выбегал в ларек, рыча в продавщицу – де-вушка, мсквского пжалста.
Потом ты начинаешь похмеляться – ведь это так здорово, в теплую субботу идти по буль-вару с бутылкой в слезу запотевшего пива и, делая небольшие глоточки, чувствовать, как боль уходит и наступает туповато-отрыжное равновесие, пьяная успокоенность.
Когда ты в дым нажираешься на открытии собственной экспозиции, и просыпаешься до-ма, а друг звонит тебе и ржет – вот ты выдавал, а ты боишься даже подумать о том, что тебе устроит учредитель – вот тогда тебе становится страшно.
Но уже поздно – это репутация.
Тебя перестают звать на вечеринки – ведь это ты тот самый шатающийся красноглазый чувак из…., которого выводила охрана казино, который спал в сортире на открытии бути-ка…, который пристал на премьере … к жене…, из-за чего произошла перепалка, лацканы пиджака смяты в кулаках.
А тебе плевать.
Каждый день по дороге домой ты покупаешь холодного пива – пиво можно, пиво пьют все, и радуешься утром, если устоял на пяти бутылках.
Как-то раз ты пропускаешь работу. Я на переговорах, звоните на мобильный. Хм-м-м, прокатило. Бродить с пивом по улице в бейсболке и кроссовках куда как приятнее, чем изживать похмелье в удавке галстука и в белизне офиса.
Ух ты, а как так вдруг получилось, что ты напиваешься уже трижды в неделю? Не пьешь, а именно напиваешься, ведь выпиваешь ты ежедневно. Оглянись – не правда ли, твоя жизнь превратилась уже в сплошную череду пьянок-похмелий, и похмелья стали двух-дневными?
Стыдно приходить на работу.
Стыдно смотреть в глаза секретаршам и операционисткам – да кто не знает, что ты пьешь? Кого ты хочешь обмануть, когда до двенадцати твой телефон не отвечает, а потом ты берешь трубку и не сразу понимаешь, о чем вообще речь, а когда понимаешь, начинаешь нести какую-то ересь о простуде, либо о важной встрече?
Меняется круг друзей. Странным образом твои бывшие друзья отдаляются от тебя. У них какие-то непонятные тебе интересы – дети, школы, жены, дачи, отпуска в Египте. Появ-ляются личности из тех, которых ты раньше обходил брезгливо, прокладывая маршрут по максимально удаленной от их расположения кривой. Вот ты стоишь возле метро с каки-ми-то, по виду, престарелыми футбольными фэнами – вы познакомились полчаса назад, приличные ребята вроде бы, почему б не пообщаться, и не выпить, выпить, выпить…
Пятьдесят процентов. Ты подсчитал это 1 августа. Половина заработанных тобою денег ушла на пьянку – пропита, потеряна, спущена на угощения новых друзей.
Надо взяться за себя. Надо бросить, ведь это все – в твоих руках, подумаешь – расслабился на пару месяцев, ведь твоя жизнь у тебя под контролем, правда?
Расскажи себе об этом, когда проснешься через день на обоссаном диване.
Когда тебя увольняют, ты делаешь вид, что ничего страшного не происходит – такого специалиста, как ты, с руками оторвут.
Ой ли?
Первое, что ты теряешь (работа не в счет, ха-ха) – это стыд. Ты не можешь себе позволить стыдиться, стыд для алкоголика – непозволительная роскошь, тем более твой главный жидкий друг – на твоей стороне, и так легко, так воздушно становится, когда ты покупа-ешь бутылку вина, идешь домой и, не разуваясь – на кухню, штопора нет, бьешь отверт-кой, вино – в бокал, крошки пробки плавают на поверхности. Хлоп – первый бокал, хлоп – второй, и нет стыда, и хорошо, и надо еще, и лучше сразу две возьму.
Ты не понимаешь, почему в твоей спальне говорят люди, и с каких это пор ты стал класть на простыню холодную резиновую прокладку. Пытаясь откинуть одеяло, ты не можешь пошевелить рукой – она привязана жгутом к каркасу.
Милиционер говорит мантрой – что ж вы так, прилично одеты, валялись на улице, до сви-дания. Он возвращает тебе паспорт, бумажник, сбросивший за ночь две трети веса, и ты, все еще шатаясь, выходишь из ворот вытрезвителя. Никогда больше – красный, ты пла-чешь от стыда, стиснув зубы.
Через два месяца тебя начнут называть там по имени. Привязывать уже не будут, зная, что ты неагрессивен – просто лежишь без памяти, что-то мыча сквозь скотское бессознание.
Оп-па! Вот ты уже и грузчик! И взяли-то по блату, двоюродный брат попросил. Кличка – естественно – Профессор, у тебя же полтора высших. А не такие уж они и плохие, эти «простые» люди. Но даже они – эти Петровичи, Витьки Моторы и «дядь Васи с третьего подъезда» не могут за тобой угнаться. Для них пьянство – модус вивенди, генетическая миссия их рода с пятнадцатого столетия, ты же на алкогольном поезде, управляемом бе-зумным хохочущим машинистом, мчишься в Серое Ничто.
Клиника. Оплачивает мать. Тебе плевать на них обеих. Сутками ты сидишь и смотришь в окно, пока твой организм промывается, прочищается, дезинфицируется десятками табле-ток-уколов-капельниц. Глядя на серое небо за окном, на ощетинившиеся голыми ветками ноябрьские деревья – жалеешь ли о своей жизни? Даешь ли себе клятвы «больше нико-гда» и «с понедельника другой»? Нет. Когда ты представляешь, как холодная прозрачная водка с бульком ныряет в стакан; как ты глотаешь сухое вино, проводя по языку нежней-шим наждаком терпкости; как лениво отпускаешь мочевой пузырь, и энергичная полно-водная пивная струя бьет о белый фаянс унитаза, а там, за столиком, тебя ждет непочатый бокал «Баварии» с пенной шапкой – когда ты представляешь все это, у тебя выделяется слюна. Ты считаешь дни, оставшиеся тебе здесь. Ты должен быть дьявольски хитрым – чем успешнее ты Их обманешь, тем быстрее тебя выпустят.
Проходит время – много или мало, какая разница – и пенсионерка, мамина соседка, плюет тебе в след, и кричит, что стыдно, такая мать, а ты её телевизор пропил, и пенсию забрал. Ты смеешься, показывая рот с выбитыми верхними зубами, ведь стыд – это то, с чем тебе пришлось расстаться в первую очередь.
Ты плачешь в ванной, сидя на холодной плитке пола и положив голову на скрещенные руки. Некрасиво – с ниткой слюны изо рта и легким подвыванием. Они толпятся там, в комнате, и стараются не смотреть на тебя, и не говорят ничего, но ты чувствуешь их мол-чаливый коллективный приговор – «это ты виноват в её смерти». И плачешь ты не пото-му, что стыдишься их (про стыд – см. выше), а потому, что знаешь, что это правда, и ты вспоминаешь, как миллион лет назад, в другой жизни, улыбающаяся женщина, сидя у твоей кровати, читала тебе потрепанную книгу с черно-белыми иллюстрациями, а ты, пятилетний, умеющий уже складывать буквы в слова, про себя читал с обложки: «Кар-л-сон, ко-то-рый жи-вет…». И от того, что ты понимаешь, что эта женщина сейчас лежит там, в гостиной – маленькая, белая, сухая, холодная, а пятилетний чтец – это ты сам, хочется в петлю, хочется ножом по рукам – раз!, башкой из окна седьмого хочется, на асфальт, чтобы не было тебя, чтобы не думать…
Выжить помогает водка. Много водки. Откуда ты её берешь, ведь у тебя нет денег? Новые друзья? Какие еще… Погоди, да кто захочет дружить с тобой? Эти? Странно, приличные люди.
Наливают, говоришь? Хорошо наливают? Так, что ничего не помнишь? Ни как подписы-вал бумаги, ни как тебя к нотариусу возили, и не давали перед этим водки, обещая, что дадут потом, когда все срастется? Потом-то дали? Ну, хоть это хорошо.
В Пензенской, говоришь, губернии? На полу, говоришь, избы пустой засранной? А что ты хотел – ты теперь там прописан. Да зачем тебе в Москву, дурень? Жил, по буквам: Ж-И-Л, прошедшее время, не живешь больше.
Колобок ты наш. От контролеров ушел, от ментов ушел, до Москвы добрался. А что до-вольный такой? Зимовку нашел теплую? Ну да, котельная. Рай почти. Ну, бывай, успехов. Давай на посошок!
(с)
А я других не встречал. Чтобы бросить пить надо прежде всего захотеть это сделать. Никто не может за человека захотеть. Первый шаг он должен сделать сам. А потом уже можно и за помощью обратиться. Первым делом - к наркологу, вторым - к сухим алкоголикам за поддержкой, чтобы не сорваться.Я за свою жизнь не встречал людей которые выбирались бы в одиночку из алкоголизма.
В исцелении должен быть заинтересован прежде всего он сам. Сейчас ему не о жене и даже не о работе надо думать, а о том как спастись иначе ничего уже никогда не будет. Скоро наступит фаза полного покуизма.И если, конечно, сама жена заинтересована в его исцелении.
Он уже две трети плана выполнил: семью потерял, работу потерял, на следующем этапе он пропьет квартиру и окажется под мостом и будет отсасывать такому же грязному, вонючему бомжу за пол бутылки паленой водяры (реальная история).
Автор, вы где живете? Узнайте, есть ли в вашем городе общество Анонимных Алкоголиков. Сходите туда, это реально помогает.
-
Ex_Husband
- любитель
- Сообщения: 261
- Зарегистрирован: 10.12.08 19:37
- Откуда: шо берется...
Автор, посмотри клипец (alt+w)[/url]
Все равно выбирусь из этого дерьмеца.
Пока сложновато, но не бывает легко менять привычки.
А так если по делу, почему-то жене пришла повестка по случаю развода (на конец февраля), а мне нет. Позже придет, или я там и не нужон?
Дают там время еще подумать, разобраться в отношениях, или все будет решено на первом же слушании?
Я вот хочу отсрочить, одуматься, это возможно?
Пока сложновато, но не бывает легко менять привычки.
А так если по делу, почему-то жене пришла повестка по случаю развода (на конец февраля), а мне нет. Позже придет, или я там и не нужон?
Дают там время еще подумать, разобраться в отношениях, или все будет решено на первом же слушании?
Я вот хочу отсрочить, одуматься, это возможно?
Кто сейчас на конференции
Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и 13 гостей