Поэзия

[Gefest]

Продолжем слезливую тему:

Tristia




Я изучил науку расстованья
В простоволосых жалобах ночных,
Жуют волы, и длится ожиданье -
Последний час вигилий городских,
И чту обряд той петушиной ночи,
Когда, подняв дорожной скорби груз,
Глядели в даль заплаканные очи,
И женский плач мешался с пеньем муз.

Кто может знать при слове "расставанье",
Какая нам разлука предстоит?
Что нам сулит петушье восклицанье,
Когда огонь в акрополе горит?
И на заре какой-то новой жизни,
Когда в сенях лениво вол жует,
Зачем петух, глашатай новой жизни,
На городской стене крылами бьет?

И я люблю обыкновенье пряжи:
Снует челнок, веретено жужжит.
Смотри, навстречу, словно пух лебяжий,
Уже босая Делия летит!
О, нашей жизни скудная основа,
Куда как беден радости язык!
Все было в старь, все повторится снова,
И сладок нам лишь узнаванья миг.

Да будет так: прозрачная фигурка
На чистом блюде глиняном лежит,
Как беличья распластанная шкурка,
Склонясь над воском, девушка глядит.
Не нам гадать о греческом Эребе,
Для женщин воск, что для мужчины медь.
Нам только в битвах выпадает жребий,
А им дано, гадая, умереть.

(Мандельштам)

Особенно гениальными мне кажутся строчки:

Не нам гадать о греческом Эребе,
Для женщин воск, что для мужчины медь.
Нам только в битвах выпадает жребий,
А им дано, гадая, умереть.

[Amazonka]

Действительно, продолжим.

Ф.Г. Лорка

Если б мог по Луне гадать я

Я твое повторяю имя
по ночам во тьме молчаливой,
когда собираются звезды
к лунному водопою
и смутные листья дремлют,
свесившись над тропою.

И кажусь я себе в эту пору
пустотою из звуков и боли,
обезумевшими часами,
что о прошлом поют поневоле.

Я твое повторяю имя
этой ночью во тьме молчаливой,
и звучит оно так отдаленно,
как еще никогда не звучало.
Это имя дальше, чем звезды,
и печальней, чем дождь усталый.

Полюблю ли тебя я снова,
как любить я умел когда-то?
Разве сердце мое виновато?
И какою любовь моя станет,
когда белый туман растает?
Будет тихой и свтелой?
Не знаю.
Если б мог по луне гадать я
как ромашку ее, обрывая!

[Gefest]

Ну чтооо ж, продолжим. Про луну и слёзы теперь:

Неспящих солнце! Грустная звезда!
Как слезно луч мерцает твой всегда!
Как темнота при нем еще темней!
Как он похож на радость прежних дней!

Так светит прошлое нам в жизненной ночи,
Но уж не греют нас бессильные лучи;
Звезда минувшего так в горе мне видна;
Видна, но далека - светла, но холодна!

Байрон.

[Galina]

Не бродяги, не пропойцы,
за столом семи морей
вы пропойте, вы пропойте
славу женщине моей!

Вы в глаза ее взгляните,
как в спасение свое,
вы сравните, вы сравните
с близким берегом ее.

Мы земных земней. И вовсе
к черту сказки о богах!
Просто мы на крыльях носим
то, что носят на руках.

Просто нужно очень верить
этим синим маякам,
и тогда нежданный берег
из тумана выйдет к вам.

Б. Ш. Окуджава

[Panzerbear]

ПОСЛЕДНИЕ СЛОВА

ПОСЛЕДНИЕ СЛОВА

Фурий ласковый и Аврелий верный!
Вы - друзья Катуллу, хотя бы к Инду
Я ушел, где море бросает волны
На берег гулкий.

Иль в страну гиркан и арабов пышных,
К сакам и парфянам, стрелкам из лука,
Иль туда, где Нил семиустый мутью
Хляби пятнает.

Перейду ли Альп ледяные кручи,
Где поставил знак знаменитый Цезарь,
Галльский Рейн увижу иль дальних бриттов
Страшное море.

Всё, что рок пошлет, пережить со мною
Вы готовы. Что ж, передайте милой
На прощанье слов от меня немного,
Злых и последних.

Со своими пусть кобелями дружит!
По три сотни их обнимает сразу,
Никого душой не любя, но печень
Каждому руша.

Только о моей пусть любви забудет!
По ее вине иссушилось сердце,
Как степной цветок, проходящим плугом
Тронутый насмерть.

(c) ГАЙ ВАЛЕРИЙ КАТУЛЛ

[Доктор]

Вот, зацепило:

Судьбу свою пройдя до середины
Хочу сказать немного наперед -
Мы будем жить. Мы будем невредимы.
Одна Любовь нас дальше поведет.
Ведь вот природа - царственный политик,
Всего превыше ставит естество.
Наука знает очень много гитик,
Одна Любовь не знает ничего.
Едва дыша, скользя и задыхаясь,
Скажу еще, дойдя до пол-пути:
Одна Она, Ее дремучий хаос
Чего-то стоят, Господи, прости!
Остановлюсь, найдя себя такою,
Детей своих увидя вдалеке...
Да и прижмусь холодною щекою
К ее сухой горячечной руке...

В. Долина

[Gefest]

СИРОПЧИК

(Посвящается "детским" поэтессам)

Дама, качаясь на ветке,
Пикала: "Милые детки!
Солнышко чмокнуло кустик,
Птичка оправила бюстик
И, обнимая ромашку,
Кушает манную кашку..."

Дети, в оконные рамы
Хмуро уставясь глазами,
Полны недетской печали,
Даме в молчаньи внимали.
Вдруг зазвенел голосочек:
"Сколько напикала строчек?"

Саша Чёрный

[Julia]

Я научился понемногу
Шагать со всеми - рядом, в ногу.
По пустякам не волноваться
И правилам повиноваться.

Встают - встаю. Садятся - сяду.
Стозначный помню номер свой.
Лояльно благодарен Аду
За звездный кров над головой.

Георгий Иванов

[Panzerbear]

Мотив Аттилы Йожефа.

Когда душа
Во мраке мечется, шурша,
Как обезумевшая крыса, -

Ищи в тот миг
Любви спасительный тайник,
Где от себя возможно скрыться.

В огне любви
Сгорят злосчастия твои,
Всё, что свербило и болело,

Но в том огне
С проклятой болью наравне,
Имей в виду, сгорит и тело.

И если ты
Платить не хочешь горькой мзды
И от любви бежишь в испуге -

Тогда живи,
Как жалкий зверь, что акт любви
Легко справляет без подруги.

Пусть ты сожжен,
И все ж - хоть мать пытайножом! -
Покой души в любви и вере.

Но та, к кому
Я шел сквозь холод, грязь и тьму,
Передо мной закрыла двери.

И боль во мне
Звенит цикадой в тишине,
И я глушу ее подушкой, -

Так сирота
С гримасой плача возле рта
Бренчит дурацкой погремушкой.

О если путь,
Чтоб можно было как-нибудь
Избавить душу от смятенья?..

Я без стыда
Казнил бы тех, чья красота
Для окружающих смертельна!..

Мне ль, дикарю,
Носить пристойности кору,
Что именуется культурой?..

Я не хочу
Задаром жечь любви свечу
Перед божественною дурой!..

Дитя и мать
Вдвоем обязаны орать -
Всегда двоим при родах больно!

Во тьме дворов,
Рожая нищих и воро,
Вы, женщины, орите: больно!

В чаду пивных,
Стирая кровь с ножей хмельных,
Вы, мужики, орите: больно!

И вы, самцы
Уныло тиская соски
Постылых баб, - орите: больно!

И вы, скопцы,
Под утро вешаясь с тоски
На галстуках, - орите: больно!

Ты, племя рыб,
С крючком в губе ори навзрыд,
Во все немое горло: больно!

Моя же боль
Сильней означенной любой,
Ее одной на всех довольно.

И тот из вас,
Кто ощутит ее хоть раз,
Узнает, что такое "больно"!

Ты, майский жук,
Что прянул под каблук,
Всем малым тельцем хрустни: больно!

Ты, добрый пес,
Что угодил под паровоз,
Кровавой пастью взвизгни: больно!

Пусть адский хор,
Растущий, как лавина с гор,
Ворвется грозно и разбойно

К ней в дом - и там,
Бродя за нею по пятам,
Орет ей в уши: очень больно!

И пусть она,
Разбита и оглушена,
Поймет среди орущей бойни,

Что не любви
Пришел просить я, весь в крови,
А лишь спасения от боли...

(с) Леонид Филатов.

[Panzerbear]

БАЛЛАДА ОБ АВОКАДО

Когда услышал слово "авокадо" -
впервые, в детстве... нет, когда прочёл
его (наверно, у Хэмингуэя
или Ремарка? или у Майн Рида? -
уже не помню) - в общем, с тех вот пор
я представлял тропическую синь,
и пальмы над ленивым океаном,
и девушку в шезлонге, и себя
у загорелых ног, печально и
неторопливо пьющего кальвАдос
(а может, кальвадОс). Я представлял
у кромки гор немыслимый рассвет
и чёрно-белого официанта,
несущего сочащийся продукт
экватора - нарезанный на дольки,
нежнейший, бесподобный авокадо!

С тех пор прошло полжизни. Хэм забыт,
кальвадос оказался просто водкой
на яблоках, обычный самогон.
Про девушек я вообще молчу.
Но авокадо... - Боже! - авокадо
не потерял таинственнейшей власти
над бедною обманутой душой.
И в самом деле: в наш циничный век,
когда разъеден скепсисом рассудок,
когда мамоной души смущены,
потерян смысл, и лгут ориентиры -
должно же быть хоть что-то, наконец,
не тронутое варварской уценкой?!
И вот вчера я увидал его
В Смоленском гастрономе. Он лежал,
нетронутый, по десять тысяч штука.
Но что же деньги? Деньги - только тлен,
и я купил заветный авокадо,
нежнейший фрукт - и с места не сходя,
обтёр его и съел...

Какая гадость

© Виктор Шендерович, www.shender.ru

[Panzerbear]

Может вовсе не будет зимы?
Будет вечно опавшая осень,
Кратки сумерки, звезды немы
И наклонны небесные оси.

Будут листья мне падать в окно,
Покрывая диваны и кресла,
Будет биться сухое вино
Теплой каплей багрового блеска.

Не замерзну в пургу и метель,
Сердце бьется легко и спокойно.
Мягко светит в окне акварель,
Где-то в прошлом обиды и войны.

В вязком сумраке долгого сна
Только осень от мая до мая...
Никогда не наступит весна.
Просто-напросто нечему таять.

(с)пёрто http://www.fishki.net

[Gefest]

И.Бродский

Рождественский романс

Евгению Рейну, с любовью

Плывет в тоске необъяснимой
среди кирпичного надсада
ночной кораблик негасимый
из Александровского сада,
ночной фонарик нелюдимый,
на розу желтую похожий,
над головой своих любимых,
у ног прохожих.

Плывет в тоске необъяснимой
пчелиный хор сомнамбул, пьяниц.
В ночной столице фотоснимок
печально сделал иностранец,
и выезжает на Ордынку
такси с больными седоками,
и мертвецы стоят в обнимку
с особняками.

Плывет в тоске необъяснимой
певец печальный по столице,
стоит у лавки керосинной
печальный дворник круглолицый,
спешит по улице невзрачной
любовник старый и красивый.
Полночный поезд новобрачный
плывет в тоске необъяснимой.

Плывет во мгле замоскворецкой,
пловец в несчастие случайный,
блуждает выговор еврейский
на желтой лестнице печальной,
и от любви до невеселья
под Новый Год, под воскресенье,
плывет красотка записная,
своей тоски не объясняя.

Плывет в глазах холодный вечер,
дрожат снежинки на вагоне,
морозный ветер, бледный ветер
обтянет красные ладони,
и льется мед огней вечерних,
и пахнет сладкою халвою;
ночной пирог несет сочельник
над головою.

Твой Новый Год по темно-синей
волне средь моря городского
плывет в тоске необъяснимой,
как будто жизнь начнется снова,
как будто будет свет и слава,
удачный день и вдоволь хлеба,
как будто жизнь качнется вправо,
качнувшись влево.

28 декабря 1961

[Galina]

Узнав, что Мосгордума собирается узаконить использование детектора лжи при приеме на работу, Дмитрий Баранов увидел политический кошмар

Не по лжи
Прогресс расширяет свои рубежи.
Растут ипотеки, дома, гаражи,
А самое главное — что на работу
Начнут принимать по детектору лжи!

Детектор изящен и сдержанно-крут.
Ведь каждому ясно: в отечестве врут
И врут ежечасно. А лживые люди
Едва ли способны на доблестный труд.

И вот я иду, зеленее травы,
В какой-то из офисов в центре Москвы.
Меня подключают к электромашине
И в лоб вопрошают: «А пьете ли вы?»

И сразу же проигрыш, в первом бою.
Я мог бы, конечно, ответить: «Не пью»,
Но самый доверчивый русский детектор
Ни в жисть не поверил бы в честность мою.

Потом, проверяя процент чистоты,
Меня вопрошают: «Воруешь ли ты?»
И если я честно скажу: «Не ворую»,
То это опять-таки будут кранты.

Будь честным мое радикальное «нет»,
Я вряд ли бы дожил до этаких лет,
И всякий детектор и всякий директор
Сочли бы обманом подобный ответ.

Потом, заглянув подозрительно в рот,
Меня вопрошают: «А ты патриот?»
И что я отвечу? Что власть не приемлю,
Но страстно люблю свой язык и народ?

Так ты эти вещи поди раздели,
Особенно если грозят звездюли.
И снова детектор меня завернул бы,
В графе «Откровенность» рисуя нули.

А после вопросов пяти иль шести,
От коих мороз пробирал до кости,
Меня бы спросили: «Ну, это понятно.
Но можете ль вы дисциплину блюсти?»

И что я отвечу, горя от стыда?
Наверное, ляпну, что, в принципе, да,
Но если она не по бзику начальства,
А ради успешности в смысле труда.

Тогда бы последовал новый вопрос:
«Допустим, над вами имеется босс.
Способны ли вы на почтение к боссу —
Почтенье до дрожи, до колик, до слез?!»

И что я отвечу, поморщившись лбом?
Что враг быдловатости в боссе любом?
Что трудно себя называть либералом,
А в офисе быть безответным рабом?
Тогда бы допросчик, филер, фараон
Спросил бы: «А вы не английский шпион?»
И что мне ответить? Сказал бы: не знаю.
Сегодня с утра я как будто не он.

Но знаете, с этою нашей трубой
Весь мир раздираем такою борьбой…
Ведь если страна назначает шпионом,
Шпионом становится, в общем, любой…

И видя, что даже на этот вопрос
Герой не способен ответить всерьез,
Детектор бы, кажется мне, задымился,
А работодатель бы к стулу прирос.

Тогда бы, уже выбиваясь из сил,
Несчастный начальник меня бы спросил:
«Скажите, а вы здесь хотите работать?»
И мой бы ответ их опять подкосил.

Что сделаешь, мне не четырнадцать лет.
Хочу я работать? Естественно, нет.
Мне нравится, в общем, лежать на диване,
Стишки сочинять, попивая кларет,

Бродить по Москве, наслаждаясь весной,
С подругой, окончившей курс выпускной,
А после обедать рассольником, скажем,
Его заедая котлетой мясной.

Но так как за все это надо платить,
А я не магнат и не киллер, етить,
То мне и приходится где-то работать,
Хоть я бы давно предпочел прекратить.

Должно быть, какой-то в стране перекос,
Далече от цели нас ветер занес —
Раз нет у людей однозначных ответов
На самый простой однозначный вопрос.

Люблю ли я Родину? Жажду ль труда? Блюду ли законы? Естественно, да.
Но стоит увидеть все это в реале —
И все мои «да» улетят в никуда.

Короче, Московская дума, скажи
Свое «Не позволим!» детектору лжи.
А то никого не возьмут на работу.
Смирись с этой данностью и не жужжи.

[Альберта]

Различные Женщины ходят по свету.
Буквально два слова - на тему на эту.
Во-первых, есть Женщины - рыбки и птички.
Есть зайки и пупсики. Пышки и спички.
Драконы и змеи. И тысячи кисок.
(Тут крик из толпы: 'Огласите весь список!')
Есть Женщина-смирно. Есть Женщина-вольно.
Есть Женщина-'Нива' и Женщина-'Вольво'.
Есть Женщина-плазма. Женщина-лёд.
Женщина-лезвие. Женщина-йод.
Есть Женщины-девы и Женщины-овны.
Есть Женщины-где-вы? и Женщины-вот-мы!
Вот Женщина-финка. Вот Женщина-полька.
Вот Женщина-фиг-вам! и Женщина-сколько?
Два мира, два полюса: Женщина-хмель
И Девочка-помнишь-я-нес-твой-портфель?
Манящая Девушка-бригантина
И Женщина-где-ты-шатался-скотина?
Есть Женщина-повесть. Есть Женщина-строчка.
И просто конец всему - Женщина-точка.

Нет двух одинаковых Женщин на свете.
Мы кое-что поняли в этом предмете.
Мягки и податливы Женщины-клецки.
Болтает без умолку Женщина-Троцкий.
Всегда предсказуема Женщина-эхо.
И в семьдесят женственна Женщина-Пьеха.
У Женщины-бабы - простая натура.
А Женщина-пуля - как водится, дура.
Все время колеблется Женщина-синус.
И есть свои плюсы у Женщины-минус.
У Женщины-червы - огромное сердце.
Душа на защелке - у Женщины-дверцы.
Прекрасны на Женщине-иве сережки.
У Женщины-тумбочки - чудные ножки.
Сильна интуицией Женщина-Глоба.
Сильна конституцией Женщина-сдоба.
Пунцовые губы - у Женщины-вамп.
Песцовые шубы - у Женщины-вам-бы.
В беседках беседы - у Женщины-ямб.
Но сладость победы - у Женщины-штамп.

Ведут себя Женщины неодинаково.
Уж мы-то от них навидалися всякого.
С рассветом поднимет нас Женщина-утро,
А вечером - Женщина-Камасутра.
От снега, от ливня, от града укроет
Надежная Женщина-рубероид.
Лишит разом разума Женщина-ром.
На место поставит нас Женщина-бром.
Наделает крошек нам Женщина-плюшка.
По шайбе нащелкает Женщина-клюшка.
Согреет до косточек Женщина-юг.
Бесследно поглотит нас Женщина-люк.
Вот Женщина-свечка сгорает от страсти.
Стирает старательно Женщина-ластик.
Вот Женщина-блузка куда-то слиняла.
А Женщина-раз нас зачем поменяла?
Чего надо Женщине-не-уходи-же?
Куда навострилися Женщины-лыжи?
Доколь подстрекать будут нас на поступки
Зовущие, жадные Женщины-губки?

Застряв, словно в джунглях, в словах непролазных,
Мы славим всех Женщин - хороших и разных!
Заметим от имени всех мужиков:
Вы - всё, что нам нужно во веки веков!
А именно: мама, супруга, подруга,
Лекарство, подушка, мечта, Джомолунгма,
Оазис в пустыне и плот в океане,
Картошка в кастрюле, грибы на поляне,
Заботы о частном и мысли о вечном,
Часовня на Красном и звезды на Млечном.
Вам скажут и прапорщики, и поэты:
Зимою и летом все мысли - про это.
А именно: здорово, хоть и непросто,
Объять необъятную Женщину-космос,
Разжать крепко сжатую Женщину-фигу
И выиграть Женщину-высшую-лигу,
В постель положить с собой Женщину-книжку,
Все деньги поставить на Женщину-фишку,
И высшее счастье - вскочить среди ночи
С заботой о Женщине-тамагочи.

[КоШШШка;)]

СВИДАНИЕ

На берегу реки, у перекрестка
(пожалуй, было девять с половиной)
стоял мужчина небольшого роста
с высокой женщиной
(как видно - с половиной)

И дергался он странно, и наверно,
его та женщина все дергала за лацкан.
И было видно - ему плохо, скверно,
до невменяемости человек заласкан.

И шляпа его съехала на ухо,
а шляпка у нее в траву упала.
И жить он не хотел, но глухо, глухо
она его к любви все призывала.

И повторяла все одну и ту же фразу-
вопрос бессмысленный и грандиозный -
Скажи мне правду, правду, я ни разу
не вспомню, ведь еще не поздно.

- С ума ты сходишь, - он в ответ бормочет-
возьми себя ты в руки! Он уверен,
что говорит разумно, то, что хочет,
но загнан в угол он, несчастен и потерян.

Машина, что писать умеет письма,
и верить обещаниям, и ждать
всей тяжестью судьбы на нем повисла.
Скажи мне правду, я хочу все знать!

А. Дольский 8)

[Tomheten]

Разбавим сонетом:

Слова мертвы. Моя душа мертва.
Я сон, я брег арктического моря.
И тело, смертно жаждущее рва,
Скрутило в узел судорогой горя.

Но там, на дне, у ключевых глубин,
Я ощущаю слабое биенье,
Сквозь сон мне тускло грезится рожденье
Иных, пока неведомых вершин.

Я жду сквозь боль, так исступленно жду,
Когда рассвет предел положит льду,
Когда мой дух вернется из скитанья...

До тканей сердца мглою поражен -
Я полон исполнением времен,
Я не ищу пред Небом оправданья.

Сергей Калугин

[Valdis]

Володимир Сосюра

***

Любіть Україну, як сонце, любіть,
як вітер, і трави, і води…
В годину щасливу і в радості мить,
любіть у годину негоди.

Любіть Україну у сні й наяву,
вишневу свою Україну,
красу її, вічно живу і нову,
і мову її солов'їну.

Між братніх народів, мов садом рясним,
сіяє вона над віками…
Любіть Україну всім серцем своїм
і всіми своїми ділами.

Для нас вона в світі єдина, одна
в просторів солодкому чарі…
Вона у зірках, і у вербах вона,
і в кожному серця ударі,

у квітці, в пташині, в електровогнях,
у пісні у кожній, у думі,
в дитячий усмішці, в дівочих очах
і в стягів багряному шумі…

Як та купина, що горить — не згора,
живе у стежках, у дібровах,
у зойках гудків, і у хвилях Дніпра,
і в хмарах отих пурпурових,

в грому канонад, що розвіяли в прах
чужинців в зелених мундирах,
в багнетах, що в тьмі пробивали нам шлях
до весен і світлих, і щирих.

Юначе! Хай буде для неї твій сміх,
і сльози, і все до загину…
Не можна любити народів других,
коли ти не любиш Вкраїну!..

Дівчино! Як небо її голубе,
люби її кожну хвилину.
Коханий любить не захоче тебе,
коли ти не любиш Вкраїну…

Любіть у труді, у коханні, у бою,
як пісню, що лине зорею…
Всім серцем любіть Україну свою —
і вічні ми будемо з нею!

1944

[Valdis]

Чорнобильська Мадонна

ЗАПИТАННЯ БЕЗ ВІДПОВІДІ
Всі криниці в целофанових капшуках,

Всі колодязі затушковані

Питали тоді одне-однісіньке:

Де знайти кілометри целофану

На рукотворне Київське море

Чи бодай на Десну зачаровану,

З якої Київ п'є воду?!

[СИМ]

А перевод где?

[Valdis]

Владимир Маяковский
"Мама и убитый немцами вечер"

По черным улицам белые матери
судорожно простерлись, как по гробу глазет.
Вплакались в орущих о побитом неприятеле:
"Ах, закройте, закройте глаза газет!"

Письмо.

Мама, громче!
Дым.
Дым.
Дым еще!
Что вы мямлите, мама, мне?
Видите -
весь воздух вымощен
громыхающим под ядрами камнем!
Ма-а-а-ма!
Сейчас притащили израненный вечер.
Крепился долго,
кургузый,
шершавый,
и вдруг,-
надломивши тучные плечи,
расплакался, бедный, на шее Варшавы
Звезды в платочках из синего ситца
визжали:
"Убит,
дорогой,
дорогой мой!"
И глаз новолуния страшно косится
на мертвый кулак с зажатой обоймой.
Сбежались смотреть литовские села,
как, поцелуем в обрубок вкована,
слезя золотые глаза костелов,
пальцы улиц ломала Ковна.
А вечер кричит,
безногий,
безрукий:
"Неправда,
я еще могу-с -
хе! -
выбряцав шпоры в горящей мазурке,
выкрутить русый ус!"

Звонок.

Что вы,
мама?
Белая, белая, как на гробе глазет.
"Оставьте!
О нем это,
об убитом, телеграмма.
Ах, закройте,
закройте глаза газет!"

[Valdis]

ЛІНА КОСТЕНКО
ПАСТОРАЛЬ ХХ СТОРІЧЧЯ
Як їх зносили з поля!
Набрякли від крові рядна.
Троє їх, пастушків. Павло, Сашко і Степан.
Розбирали гранату. І ніяка в житті Аріадна
вже не виведе з горя отих матерів.
А степам
будуть груди пекти ті залишені в полі гранати,
те покиддя війни на грузьких слідах череди.
Отакі вони хлопці, кирпаті сільські аргонавти,
голуб'ята, анциболи, хоч не роди!
Їх рвонуло навідліг. І бризнуло кров'ю в багаття.
І несли їх діди, яким не хотілося жить.
Під горю стояла вагітна, як поле, мати.
І кричала та мати:
- Хоч личко його покажіть!
Личка вже не було. Кісточками, омитими кров'ю,
осміхалася шия з худеньких дитячих ключиць.
Гарні діти були. Козацького доброго крою.
Коли зносили їх, навіть сонце упало ниць.
Вечір був. І цвіли під вікнами мальви.
Попід руки держала отих матерів рідня.
А одна розродилась, і стала ушосте - мати.
А один був живий. Він умер наступного дня

[Valdis]

Як дитиною, бувало,

Упаду собі на лихо,

То хоч в серце біль доходив,

Я собі вставала тихо.

"Що, болить?" – мене питали,

Але я не признавалась –

Я була малою горда, – щоб не плакать - я сміялась.

(с) Леся Українка

[Тетушка Чарлея]

Прошу прощения... А если выложить Шекспира, или там, Бернса, в оригинале - это будет нарушение правил форума?

[Valdis]

Отчего же??

[ElenaM]

Крылья

Наши грешные крылья
Забыты в чертогах небес,
Потому от любви до любви –
Беспросветные годы.
Этот путь не пройдёт
Ни доверчивый ангел, ни бес
Ни в полуденный штиль,
Ни в любую другую погоду.
И осталось бы нам
Без конца о былом сожалеть,
Наблюдая, как дни
Каруселью несутся по кругу…
Мы же с новой весной
Наши крылья нашли на земле
И осталось теперь
Отыскать в этом мире друг друга…

(с) Александр Зрячкин