(Обращение к мамам, но я думаю тут для всех)
Дорогие мамы,
Это письмо родилось потому, что я больше не в состоянии удерживать в себе боль и горечь по поводу несправедливости, которая обрушилась и на вас, и на меня.
Хотя эта несправедливость затрагивает всех, именно матери не только сильнее всех страдают от нее, но и несут самую большую ответственность за смягчение ее обширных и губительных последствий. Все это ложится дополнительной тяжестью на наши плечи.
И вот в чем заключается несправедливость:
Нужна деревня, но деревни нет.
Под деревней я подразумеваю не просто «группу домов и построек, по размеру большую, чем хутор, и меньшую, чем город, расположенную в сельской местности». Я имею в виду образ жизни, свойственный относительно небольшой и относительно обособленной группе людей разного возраста. Внутри такого сообщества люди хорошо знакомы друг с другом, делятся радостью, трудностями и печалями повседневной жизни, поддерживают друг друга в тяжелые времена, заботятся о благополучии вечно неугомонных детей и все более нуждающихся в помощи стариков общины и при этом чувствуют отдачу от своего весомого вклада в общину, которая надежно их поддерживает.
И это наиболее естественная среда для того, чтобы растить детей. Это образ жизни, к которому мы биологически приспособлены, но который почти невозможно найти ни в одной развитой стране.
Это базовая неудовлетворенная потребность, вызывающая фрустрацию у любой матери, живущей без деревни. Хотя поговорка «чтобы вырастить ребенка, нужна целая деревня» превратилась в клише, отсутствие такой деревни имеет огромные последствия. Оно сеет опустошение и влияет на качество нашей жизни бесчисленным множеством способов.
В отсутствие деревни…
— Родители чувствуют огромную нагрузку, потому что пытаются справиться с тем, чем раньше занималась целая община.
— Наши приоритеты становятся искаженными и неясными, так как мы пытаемся удовлетворить так много противоположных потребностей.
— Мы чувствуем меньше безопасности и больше тревожности, не имея четких границ, ожиданий и поддержки от хорошо знакомой группы людей, с которыми можно расти.
— Мы вынуждены создавать себе сообщество тогда, когда у нас меньше всего времени и энергии на это.
— Мы крепко держимся за наши идеи и родительские парадигмы даже тогда, когда они разделяют нас, в попытке почувствовать себя безопасней и спокойней любой ценой.
— Естественный способ существования наших детей под угрозой, так как в большинстве районов проживания нет компаний детей, которые могли бы вместе исследовать, творить и насыщать свою любознательность.
— Мы носимся как сумасшедшие, пытаясь организовать взаимодействие, развитие и обучение, которые раньше были в шаговой доступности.
— Мы забыли, что такое быть и чувствовать себя «нормальными», и в результате чувствуем, будто мы делаем недостаточно или недостаточно «правильно».
— Депрессия и тревожность стремительно растут, особенно в те периоды жизни, когда мы инстинктивно чувствуем, что нуждаемся в большей поддержке, чем когда-либо, но у нас нет сил найти ее.
— Мы чувствуем себя обессиленными из-за слишком большого количества обязанностей и трудностей, с которыми мы с таким трудом справляемся.
— Мы тратим деньги, которых у нас нет, на вещи, которые нам не нужны, в попытке заполнить зияющую внутри пустоту.
— Мы слишком полагаемся на соцсети в надежде найти там близость, и это часто приводит к ощущению еще большей изолированности и неполноценности.
— Мы чувствуем одиночество и ненужность даже тогда, когда окружены людьми.
— Наши партнерские отношения в значительной степени обременены нуждами, которые раньше делились между членами общины, и наши ожидания от близких выросли до нереальных размеров.
— Мы часто чувствуем осуждение и непонимание.
— Мы чувствуем вину практически за все: за то, что не хотим быть детям товарищами по играм, что недостаточно трудимся, позволяем много гаджетов, чтобы дать себе возможность справиться с миллионом обязанностей, и т.д.
— Нам редко удается чувствовать радость, легкость и веселье.
— Мы считаем, что надо быть независимыми, и чувствуем стыд за свою потребность в других.
— Мы принимаем решения, которые не соответствуют нашим ценностям, но отражают наши глубоко неудовлетворенные потребности.
И, возможно, самое трагичное в отсутствии деревни то, что у многих матерей искажается чувство собственного «я». В результате мы чувствуем, будто корень всех проблем
— наши недостатки, и нужно стараться еще сильнее, чтобы их компенсировать.
Это ловушка, замкнутый круг. Искаженная реальность, корни которой находятся в стереотипах мышления, все еще имеющих место, несмотря на наши свободы.
Но есть другой образ мышления, который стоит попробовать.
Проблема не в вас и не во мне. МЫ ДЕЛАЕМ ОЧЕНЬ МНОГО. Может быть, мы чувствуем, что недостаточно, но это потому, что мы находимся на передовой, – а значит, принимаем на себя самый тяжелый удар. Мы противостоим извращенному, все еще полному дискриминации общественному устройству, ограждая своих детей от этого влияния. И это делает нас героями, а не побежденными.
Нет, мы не чувствуем угнетения, как многие другие женщины в других частях света, но не стоит заблуждаться на этот счет: в отсутствие деревни мы находимся в таком сложном положении, как никогда раньше. Возможно, у нас больше свобод, чем у наших прабабушек, но наше бремя остается непропорционально, угнетающе тяжелым.
С самого начала времен (и до последнего времени) матери проживали тяготы жизни вместе. Мы стирали одежду в ручьях, смеясь над тем, как брызгаются наши дети, и оплакивая недавнюю потерю любви или жизни. Мы ткали, шили, собирали урожай, прибирались или чинили одежду, рассказывая друг другу истории или заботясь о стареющих бабушках. Мы залечивали друг другу раны (как физические, так и эмоциональные), обращались друг к другу за поддержкой в тяжелые времена; спрашивали совета у умудренных опытом и обожаемых старейшин.
Жизнь с деревней давала чувство безопасности, включенности, цели, принятия и важности. Эти важнейшие элементы развития были встроены в нее.
А что сейчас? Мы вынуждены создавать все это собственными усилиями внутри общества, которое физически и энергетически само себя перестроило вокруг новых приоритетов. Эта модель, где выгода важнее человека, угрожает благополучию практически всего, что мы, матери, должны защищать.
